Золотое правило Трехпудовочки - Донцова Дарья

– Юрий, конечно, знал обо всем, – еле слышно пробормотала я и тут же вздрогнула от резкого звука: у Чеслава зазвонил телефон.

Босс поднес к уху трубку, сказал:

– Таня, поехали, Гвоздеву врач разрешил пообщаться с нами, ему намного лучше.

Уже уходя из кабинета, я услышала, как Леня мягко сказал:

– Простите, Николай Романович, но нам придется отвезти вас в отдел. Здесь останутся люди, которые осмотрят ваш кабинет. Не волнуйтесь, они будут аккуратны, все вернут на место. Ордер, как вы догадываетесь, у меня есть.

– Понимаю, – без малейшей агрессии ответил Акимов, – ключи от всех замков на столе.

– Пожалуйста, не нервничайте, – сказал Леня. – У вас, наверное, есть адвокат? Немедленно позвоните ему.

Когда мы сели в машину Чеслава, я не удержалась от замечания:

– Фотографии несчастных детей произвели очень сильное впечатление на Леню.

– А на тебя нет? – немедленно спросил шеф.

– Не хватит слов, чтобы описать мои чувства, – призналась я. – Не понимаю, как следует оценивать действия Акимова.

– Наша задача не судить, а собирать улики, – буркнул босс, – мы обязаны быть беспристрастными. Феликс Дзержинский, соратник Ленина и основатель ВЧК[11], говорил: «Чекист должен иметь холодный ум, чистые руки и горячее сердце».

– Отличное высказывание, – одобрила я, – с холодным умом в России напряженка, с чистыми руками совсем плохо, а горячее сердце Лени сейчас явно на стороне Акимова.

– У него был друг Алексей, а у того младшая сестра, – вдруг разоткровенничался Чеслав, – она болела детским церебральным параличом. Родители временно отдали Лешку в интернат, выхаживали дочку. Он под чужим присмотром почти все школьные годы провел, до сих пор с родителями не очень близок, а сестра его умерла, когда ей исполнилось пятнадцать. Думаю, у Леши в голове бродят разные мысли. Стоило ли портить детство мальчику из-за сестры, которая никогда не станет на ноги? Почему безнадежная девочка была более любимой?

– Учитывая моральный аспект, Мартынову следует отказаться от дела, – еле слышно сказала я, – он не сможет быть объективным.

Чеслав исподлобья взглянул на меня.

– Почти у всех есть дети, кое у кого больные, кое у кого безнадежные, кто-то имеет приятелей или коллег, у которых беда с ребенком. В деле Акимова никто не будет объективным. Каково твое мнение по данному вопросу? Эти врачи совершали благое дело или преступление?

– Не знаю, – прошептала я, – с одной стороны, да, это милосердно. С другой – они убийцы. И ведь у Ларисы требовали деньги.

Шеф аккуратно припарковался на стоянке, где висел знак «Только для машин сотрудников».

– Акимов даст показания, назовет фамилии родителей, тех допросят. В дело вмешаются газеты, телевидение, начнется масштабная война, Интернет передерется насмерть. Но несколько тысяч лет назад было сказано: «Не убий», и это самый веский аргумент. Хотя у меня тоже нет однозначного отношения к Николаю Романовичу. Вылезай.

– Я не верю, что он брал мзду, – заявила я, входя в корпус.

– Не надо оперировать глаголом «верить», – возразил шеф, – во всяком случае, не в нашем ремесле.

– А как же интуиция? – возмутилась я. – Чутье сыщика?

– Почему ты ходишь в одном платье? – вдруг спросил Чеслав.

– Вещи сгорели, – удивилась я.

– Купи новые, – приказал босс.

– Жду зарплату, – призналась я.

– Сегодня тебе на карточку перевели материальную помощь, – сказал Чеслав, – приобрети все необходимое и спокойно живи у Коробкова. Это мое решение.

– Думаю, когда приедет Гри, мы снимем квартиру и начнем ремонт своей, – поделилась я планами.

Чеслав остановился.

– Гри вернется не скоро. Не в этом году. Он работает под прикрытием. И это все, что я могу сообщить.

Я онемела.

– Мы скоро решим твою жилищную проблему, – продолжил босс, – а пока ты квартирантка Димы. Все. Вопросы есть?

– Нет, – пролепетала я.

– Правильно, – кивнул начальник, – ты стала настоящим профессионалом.

Я с огромным трудом проглотила тугой комок в горле. Члены бригады не имеют права на любопытство. Приказ есть приказ, кто-то решил судьбу Гри, не вспомнив о его жене. Но муж нарушил инструкцию, позвонил мне, сказал слова любви. Вот почему Чеслав так забеспокоился, узнав, что Гри общался со мной: побоялся, что он засветится, этим объясняется несвойственный ему интерес к личной жизни подчиненной. Хотя есть ли она у меня, эта личная жизнь? Впрочем, можно задать и другой вопрос: она мне нужна?

– Кто убил Гвоздеву, Киселевых и адвоката? – резко перевел беседу в иное русло Чеслав. – Они ели не фугу, а окуня. Как там оказался тетродотоксин?

– Не знаю, – честно призналась я.

– Вот и думай об этом, – приказал босс, – выкинь все остальное из головы.

Юрий Игоревич сидел в кровати, на коленях у него стоял специальный столик с тарелкой и пустой чашкой, в которой был пакетик с заваркой.

– Пытаюсь обедать, – вяло улыбнулся он нам, – и, предвосхищая ваши вопросы, скажу: мало что могу прояснить. Мы сели за стол, сделали заказ, съели закуску, принялись за рыбу, а потом у меня перехватило дыхание.

– Я принесла чайник, – послышалось из коридора.

– Спасибо, Светлана, – сухо произнес Юра, – идите на работу и перепечатайте заявку на лекарства.

В палату вошла секретарша Гвоздева.

– Ой, – чуть испугалась она, – здрасте. Я тут Юрию Игоревичу служебные документы показывала и за горячей водой сбегала. Вот.

Меня удивили виноватые нотки в голосе молодой женщины. Очевидно, Гвоздев тоже их уловил, потому что остановил Светлану:

– Ну хватит. Переделайте бумаги, я вас не ругаю, просто предупреждаю: впредь будьте внимательней.

– Да, да, да, – закивала секретарша и налила кипяток в чашку с пакетиком.

По палате незамедлительно поплыл знакомый запах. Я еще раз внимательно посмотрела на поднос, уютно устроенный на коленях Юрия, перевела взгляд на тумбочку, где лежал пустой полиэтиленовый пакетик, и чихнула.

– Ну и заварка! Воняет рыбой.

Гвоздев снисходительно улыбнулся, а Светлана решила просветить ничего не понимающую в чае посетительницу:

– Это такой сорт, называется «Лапшанг Сусонг». Лист коптится на специальных дровах, поэтому приобретает особый вкус и аромат.

– Питье на любителя, – кивнул Гвоздев, – у нас в стране «Лапшанг Сусонг» мало распространен, он не пользуется спросом, найти его трудно. Я был удивлен, когда случайно в одном магазине мне дали в качестве презента пакетик, в котором находился элитный вариант «Лапшанга».

Светлана кивнула:

– Да, Юрий Игоревич теперь в эту лавку ходит не за основным ассортиментом, а за подарком.

– Света, лучше езжайте в центр, – разозлился Гвоздев. – Что за глупая болтовня? Кому какое дело, где я беру чай?

– Нет, стойте, – резко сказала я, – на пакете на тумбочке я увидела название этого магазина. Возле метро «Тушинская» есть лавка с пирожными для взрослых. Судя по голубым крошкам на блюдечке, вы только что слопали пирожное, внутри которого лежал презерватив. Наверное, в мусорной корзинке осталась обертка, так? И зачем вам заходить в специфический магазин?

Светлана быстро шагнула к ведерку с крышкой.

– Там пусто!

Я усмехнулась, Юра поморщился.

– За чаем.

– А первый раз? – не успокаивалась я. – Когда вы еще не знали, что там в подарок «Лапшанг Сусонг» дают? Зачем заглянули в секс-шоп?

Гвоздев откинулся на подушку.

– Бесцеремонный вопрос. Хотя я отвечу. Ехал мимо, решил купить жвачку, притормозил у метро, ко мне подскочил зазывала, ну я и решил поглядеть на игрушки для взрослых. Я не монах, обета целомудрия не давал.

– Парень с рекламными листовками говорил о семейных радостях, лавка называется так же – «Маленькие семейные радости». Почему закоренелый холостяк отправился в эту торговую точку? – не успокаивалась я. – Вы не их целевая аудитория. Этот секс-шоп пытается выделиться среди остальных, потому и позиционирует себя как магазин для семейных людей. Вам что там делать? Светлана, вы давно работаете в «Светлом детстве»?

– Два года, а что? – растерялась секретарша.

– У вас есть дети? – налетела я на толстушку.

– Мальчик, – ответила та.

Чеслав тихо кашлянул, но я не остановилась:

– Сколько ему лет?

– Пять, – хмыкнула Света.

– А кто ваш муж? – наседала я.

– Я воспитываю мальчика одна, – гордо вскинула голову секретарша.

Я погрозила ей пальцем.

– Врать некрасиво, да и глупо. Мы возьмем фотографию Юрия и пойдем по вашим соседям, опросим сотрудников близлежащих магазинов, ну, знаете, таких небольших тонаров и киосков, где круглосуточно продают сигареты, хлеб, минералку. Кто-нибудь да вспомнит Гвоздева.

– При чем здесь я? – вспыхнул врач.

– Степанида Андреевна умерла, – жестко сказала я, – скрываться более нет причин. При чем вы? При том, что отца сына Светланы зовут Юрий Игоревич Гвоздев.