Королева без башни - Донцова Дарья

– Все отлично станцовывается. Лампа знает сценарий. Посещала все репетиции. У нее шикарная фигура.

– Мне не двадцать лет, – пискнула я, – и, если честно, не тридцать, причем уже давно.

– Комбез! – выпалил Зяма. – Эффект второй кожи, он подтянет обвисшую!

– Точняк! – обрадовалась Рита. – Сверху татуаж! Круто!

– Парик, – потер руки Зиновий, – походка, губы, румяна. Штукатурки побольше. Вау! Она будет принцесса Востока. А ну покажи живот!

Я не успела среагировать, как Рита с Зямой налетели на меня, словно коршуны на бельчонка, и вытряхнули из одежды.

– Не надо комбеза, у старушки нет целлюлита, – обрадовался режиссер.

– Он на костях не заводится, – пояснила Рита, – жаль, грудь у нее… мда!

– Топик с бахромой! – взвыл Зяма, – эй, тем…

Маргарита зажала режиссеру рот.

– Ваще, да? Хочешь, чтобы звон пошел? Никому нельзя говорить ни слова! Сами справимся. Лампа! Сидеть!

Словно дрессированная цирковая собачка, я свалилась на стул и засунула голые ноги под сиденье, а режиссер и Рита стали метаться туда-сюда, размахивая разноцветными тряпками и париками и жонглируя коробками с гримом.

В концертный зал меня привезли отдельно от остальных участниц. Я катила к месту действия в «Мерседесе» Риты, которая, нажимая на педали, твердила, словно мантру:

– Ничего не бойся. Главное, кураж. Не смотри в зал, не реагируй на девок, делай то, что должна, и получится шоколадно. Помни о деньгах, которые мы тебе с Зямой отстегнем за помощь. Спокуха!

– Спокуха, – повторяла я, уже стоя за кулисами и глядя, как участницы выпархивают под барабанную дробь на сцену.

– А сейчас, – завопил ведущий, какой-то молодой киноактер из популярных сериалов, – появится участница под номером десять, Катерина.

Зяма шлепнул меня между лопаток.

– Спишь, детка, пошевеливайся.

Звукорежиссер прикрепил мне сзади на пояс шаровар черную коробочку с проводочками, просунул под топик крохотный микрофон и крикнул:

– Петля готова.

– Пошла, – приказала Рита, – не подкачай!

– Не дыши ртом, чадра некрасиво прилипает, – дал последний совет Зяма.

– Коробочка, – шепнула я, – та, что со звуком…

– Катерина, Катерина, Катерина, – скандировала публика.

– Она тяжелая, шаровары могут упасть, – пожаловалась я.

Но Рита проигнорировала мое замечание, она пнула меня пониже пояса, и я выбежала на сцену.

Главной задачей было не шлепнуться, невероятной высоты каблучищи могли подвернуться в любую минуту. Но мне удалось безо всяких приключений добраться до нужного места и встать между двумя девушками, Оксаной и Алисой.

– Сука, – моментально прошипела первая, – думаешь, раз спишь с Зямой, получишь первое место? Считаешь, нацепила крутой костюмчик, последняя в линию встала и жюри твое? Ха! Дура! Кому ты, уродина, нужна!

Продолжая извергать гадости, Оксана ухитрялась очаровательно улыбаться, глядя в зал, потом она незаметно завела свою руку за мою спину и изо всей силы ущипнула меня за филейную часть. Я постаралась придвинуться как можно ближе к Алисе, а та неожиданно прошептала:

– Наш план в силе? Мутим игру?

Я поняла, что Алиса и Катерина строили какие-то козни и, не желая попасть в идиотское положение, еле слышно, но вполне конкретно ответила:

– Нет. Отмена.

Алиса вздохнула и спросила:

– Почему отказываемся?

В мою задачу не входило болтать с участницами шоу, поэтому я прошипела:

– Форс-мажор! Потом полялякаем! Не на сцене же!

Слава богу, через пару секунд зазвучали фанфары и началась собственно конкурсная программа. Помятуя наставления режиссера и помощницы, я изо всех сил старалась выложиться на сцене, брала пример с девушек, безостановочно твердя про себя: «Лампуша, втяни живот, сведи вместе лопатки, подними подбородок, опусти плечи. И раз, и два, и три, и четыре».

Спустя час я успокоилась. Участницы шоу не поняли, что вместо Кати среди них отплясывает Лампа – мое лицо скрывалось под чадрой.

К тому же большинство девушек оказались вялыми, они двигались с трудом, кое-кто зевал. То ли девицы устали, то ли сильно перенервничали, но больше двух третей конкурсанток походили на сонных мух. Казалось, им наплевать, победят они или нет. Меньше всего красоток заботила «Катя». Жюри тоже не испытывало к «Катерине» никаких особых чувств, мне ставили средние оценки.

До начала шоу Зяма и Рита, обряжая меня в шаровары, в один голос твердили:

– Твоя задача не оказаться десятой. Лучше всего занять шестое-седьмое место. В финал выйдет пять человек, из них выберут потом трех победительниц. Никто не возмутится, если Катя не получит корону. Главное, чтобы зритель усёк – Катерина срезалась на каком-то испытании.

Я понимала, что выигрыш мне ни к чему, но и в лузерах одна из прежних фавориток шоу очутиться не может.

Перед последним, музыкальным, испытанием Рита подошла поправить мне костюм и шепнула:

– Хорошо бы сейчас тебе выиграть, а то пока ты на девятой позиции. Пойдут слухи, что дело нечисто. Позавчера первая, а нынче плетешься в хвосте. Сможешь сыграть на рояле? Хоть собачий вальс! Произведешь благоприятное впечатление на уродов в жюри.

Я протяжно вздохнула. А судьи кто? Ладно, не стоит продолжать цитировать бессмертную комедию «Горе от ума». Но люди, которые раздают оценки девушкам, действительно выглядят несколько странновато. Во главе длинного стола восседает престарелая актриса, которая из-за огромного количества пластических операций потеряла способность улыбаться. Губы ее напоминают сардельки, на лице пенсионерки двигаются только глаза, и я не понимаю, каким образом некогда популярная дива спит. Когда она моргает, ее рот приоткрывается. Неужели бабушка российского кинематографа дремлет, разинув пасть? По правую руку жертвы хирургов сидит мужчина, которого ведущий именует секс-символом нашего кино. Может быть, этот актер, хотя, если честно, я никак не могу вспомнить, где он снимался, и был когда-то молод и хорош собой, но сейчас смахивает на откормленного к зиме кабана. Интересно посмотреть на девушку, которую не стошнит при виде двухсоткилограммового мачо. Вот третий член судейской коллегии весьма симпатичен. Это восходящая звезда шоу-бизнеса, смазливый юноша в слишком узких джинсах и майке-алкоголичке, которую он нацепил, несмотря на глубокую осень. То ли повелитель фанеры нюхает некий волшебный порошок, то ли у него беда со щитовидной железой. Иначе чем объяснить, что парню жарко, когда все остальные клацают зубами в ненатопленном зале?

На конкурсе пятибалльная система, и старая актриса ставит всем единицу. Думаю, бабушку откровенно раздражают симпатичные девочки, у которых впереди долгая жизнь и карьера.

Слонопотам, наоборот, постоянно поднимает табличку с цифрой «5», он безобразен снаружи, но добр в душе, и даже стал мне нравиться. А вот певец пытается быть объективным. Он слишком серьезно воспринимает свою роль и наивно полагает, что от его оценок зависим исход шоу. Но самое ужасное не это. Всякий раз, перед тем как высказать свое мнение, голосистый соловей непременно исполняет отрывок из какого-нибудь хита, так сказать, а капелла.

Публика воет от восторга, птичка раскланивается, а я, закончившая московскую консерваторию по классу арфы, испытываю приступ зубной боли. Увы, певуну не удается правильно взять ни одной ноты. Ну почему он не прихватил с собой фонограмму? Зачем вообще издавать живой звук? Живой-то он живой, но здорово покалеченный.

Рита толкнула меня в бок.

– Эй! Очнись! Мы выкатим на сцену рояль, принесем гитару, скрипку, виолончель, флейту, губную гармошку. Можешь хоть на чем-то слабать? Ау! Нам нужно шестое-седьмое место, тогда не будет никаких претензий. Девятое не прокатит.

– Тащите арфу, – шепнула я в ответ.

Маргарита поперхнулась.

– Что?

– Арфу, – повторила я и поторопилась на сцену.

Не знаю, каким образом Маргарите удалось выполнить мою просьбу, но спустя рекордно короткое время на сцену вывезли затребованный инструмент. В зале повисла тишина, даже ведущий слегка сбился, произнося подготовленный текст:

– Ну, девушки-красавицы, кто может сейчас продемонстрировать таланты? Простите, музыкальный талант.

И тут настал мой час. Рука сама собой поднялась, из горла вылетело:

– Я! Я! Я! Только, пожалуйста, принесите еще и стул, на арфе играют сидя.

Миновав шеренгу мрачно насупившихся конкурсанток, я привычно положила кисти рук на струны, оттопырила мизинцы и закрыла глаза. Сколько лет прошло, а пальцы все помнят. Конечно, качество сегодняшней моей игры нельзя назвать великолепным, и, если честно, госпожа Романова всегда была фиговым исполнителем. В консерваторию я отправилась по приказу мамы, оперной певицы, и отсидела в здании на Никитской улице положенные годы, не испытывая ни малейшей радости, но тем не менее прекрасные педагоги сумели вбить в меня ремесло.