Принудительное влечение - Климова Юлия

    – Охотно верю, – буркнул Васечкин и откинулся назад. – Но хочу вас немного расстроить. Характер оставленных отпечатков таков, что вы не могли их оставить ранее, сидя в кресле, для этого вам пришлось бы вывернуть себе руку.

    – Понимаете, у меня не совсем обычная мания величия… – медленно принялась врать Ольга. – Мне нравится одновременно властвовать и страдать…

    – Достаточно, – резко перебил Борис Яковлевич, боясь, что подозреваемая выплеснет на него все интимные стороны своей жизни или того хуже – впадет в одну из своих многочисленных депрессий. – Что ж, ваши объяснения я принял и в случае необходимости приглашу опять.

    Путь до машины Оля преодолела вприпрыжку за считаные минуты. Села за руль, повернулась к Ирочке и заголосила:

    – Он знает, он все знает! Это кошмар!

    Ирочка, закалившая за последние несколько дней свою нервную систему до состояния нерушимости, лишь опустила плечи и выдала единственное слово – «выкладывай».

    – Я оставила отпечатки пальцев на подлокотнике кресла. Ну не дура ли я?

    – Дура.

    – Он спрашивал, как они там оказались. Я прикинулась шлангом…

    – Кем?

    – Шлангом. Мол, ничего не знаю, я была самой трудной пациенткой Самаринского, и он мне все позволял. Наплела про манию величия и смоталась.

    – Молодец. Грамотно, – вздохнула Ирочка.

    – Ты бы видела, как хитренько бегали его глазки! Как он щурился и бесконечно меня подозревал! Что теперь делать?! Я запуталась. Не хочу в тюрьму!

    – Не паникуй, – сказала Ирочка. – Прямых улик против тебя нет, а все остальное вилами на воде писано. Я целую кучу детективных сериалов просмотрела, так что разбираюсь. Если ты доведешь себя до очередного психоза, то Васечкин вытрясет из тебя все, что надо и что не надо. Тогда-то уж точно придется сухари сушить – раз сразу не призналась, то потом всех дохляков на тебя повесят.

    Оля, вцепившись в руль, заныла:

    – Мне нужно срочно к Уварову. Он должен меня успокоить!

    – Нет, – сказала Ирочка, – мы сейчас поедем к театру, в котором работает Ларионов…

    – Это еще зачем? – изумилась Ольга. Собственные проблемы казались ей куда более важными, чем вымышленная любовь дальней родственницы.

    Ирочка смутилась. Поцарапала ногтем замочек бардачка, слегка покраснела, перевела взгляд к окошку и тихо пробормотала:

    – Ты же обещала мне помочь… вот и помогай… Время-то идет… Я очень хочу его увидеть, ну хоть одним глазком… пожалуйста…

    – Чокнутая, – хватаясь за голову, сказала Оля.

    – От такой же слышу! – разозлилась Ирочка. – Я таскаюсь по Москве куда только захочешь, нянчусь с тобой, готовлю завтрак, обед и ужин, а ты не можешь даже сдержать своего слова!

    – Просто сейчас не самое подходящее время, – почувствовав возрастающую вину, сказала Ольга. – Дай с убийством разобраться, а уж потом…

    – Нет, нет и нет! Это может продлиться месяцы, а у меня нет столько времени. Или ты помогаешь, как обещала, или пусть Уваров и Васечкин живут с тобой вместо меня.

    – Хорошо, хорошо, – замахала руками Ольга. – Поедем сейчас в театр, узнаем расписание спектаклей и устроим тебе очную ставку… То есть не очную ставку, а романтичное свидание.

    Ирочка повеселела, вновь покрылась румянцем смущения и затеребила край юбки. Она его увидит… может быть, даже сегодня! Вот это да!

    К культмассовому походу в театр Ирочка готовилась очень тщательно (билеты уже куплены, так что скоро мечта осуществится). Два раза вымыла голову, два раза высушила ее феном и, использовав полбутылки мусса, соорудила из волос нечто такое, что Ольга вновь вспомнила о мутантах и попросила валокордина. Пришлось мыть голову в третий раз.

    Одежда подбиралась скрупулезно. Изучив собственную сумку и рюкзак, Ирочка чуть сама не впала в депрессию – вязаные кофты с вытянутыми рукавами и юбки пыльных годов никуда не годились. Кинув на родственницу умоляющий взгляд, она легко выклянчила расклешенные брючки и тонкий голубой свитер с воротником-лодочкой.

    – Как же я хороша, – выдохнула Ирочка, любуясь отражением в зеркале.

    – Ага, – кивнула Ольга, – вот только брюки надо укоротить на десять сантиметров и вытачки на боках распороть. А свитер лучше распустить, добавить еще моток ниток и связать заново.

    Н-да… Правда такова, что Ирочка была ниже Ольги, да и весила явно побольше.

    – Ерунда, – отмахнулась «невеста» Ларионова, – брюки я сейчас подошью, а если свитер удастся натянуть на подушку, то потом он на мне будет даже болтаться.

    Оля, сморщив носик, распрощалась со своими вещами.

    Около театра Ирочка вся извелась. Купила букет бордовых роз и металась около колонн, не веря своему счастью – скоро она увидит живого Ларионова, какая радость!

    – Да пойдем уже! – надавила Оля, оттаскивая Ирочку от огромного плаката, на котором был изображен ее возлюбленный.

    – После спектакля сразу отправимся к запасному выходу, будем ждать, когда он переоденется и пойдет домой, – решительно заявила та, нервно шурша оберткой букета.

    Оля, представив, какой позор ждет ее (за актерами бегать не приходилось) и какое разочарование Ирочку (пошлет ее Ларионов, как пить дать пошлет), закатила глаза и покорно кивнула.

    Два акта спектакля пролетели почти мгновенно. Ирочка охала, непрерывно хватала Олю то за руку, то за коленку, а под конец даже прослезилась.

    – Как он играл, как он играл, – теребя носовой платок, сказала Ирочка.

    – Вполне, – коротко оценила Ольга.

    Как только кумир вышел на поклон, Ирочка сорвалась с места. Уронила на пол сумку, из которой посыпались ключи, косметика и многое другое, и, не обращая внимания на устроенный беспорядок, рванула с цветами к сцене. Ольге ничего не оставалось, как, согнувшись в три погибели, ворчать: «Совсем девка чокнулась, завтра ее к Уварову отведу», – собирать мелочь и пихать обратно в сумку.

    Вернулась Ирочка с округлившимися от восторга глазами и растянутой до ушей блаженной улыбкой.

    – Идем скорее, – потянула она Ольгу к выходу. – Мы его упустим.

    Подхватив пожитки, и продолжая ругаться и ворчать, Ольга поплелась вслед за ней. Скорее всего, уже через полчаса придется смахивать слезы разочарования с Ирочкиных щек – в лучшем случае Ларионов ее просто проигнорирует, в худшем… Не надо о грустном!

    Около массивной двери театра колыхалась редкая горстка поклонниц. Надо сказать, что их количество возрастало в геометрической прогрессии – уже через десять минут пестрая толпа оттеснила Ольгу к стене, а Ирочке, чтобы пробиться в первые ряды, пришлось вспомнить уроки физкультуры и изрядно поработать локтями. Вскоре появились два охранника. До встречи с кумиром оставались считаные минуты.

    – Он такой красивый, – пищала рыженькая пигалица, наступая Ольге на ногу, – я практически падаю в обморок, когда его вижу.

    – А мне Андрюшенька автограф две недели назад дал, я его в рамку и на стену, – хвасталась пухлая блондинка, важно поглядывая на «сестер по любви».

    Наслушавшись сполна трепетной чепухи, Оля сделала несколько шагов в сторону – Ирочка разберется и без нее, а если что, то она здесь, рядом. С носовым платком и успокоительными каплями.

    Яркие фонари освещали часть улицы, позволяя Ольге наблюдать за перевозбужденной родственницей. Ирочка толкалась, борясь за наилучшее место и держа в вытянутой руке блокнот, по всей видимости, надеялась… начать знакомство с автографа. Как уж она собиралась влюбить в себя Ларионова, Оле было непонятно, то ли просто рассчитывала на чудо, то ли заготовила убойную пламенную речь.

    Дверь через некоторое время распахнулась, и раздался восторженный душераздирающий визг. В воздух взметнулись фотоаппараты и мобильники.

    – Наконец-то, – буркнула Оля и провела рукой по гладкой стене театра. Придя к выводу, что пиджак не испачкается, она прислонилась к прохладной штукатурке и стала наблюдать за Ларионовым, вяло отбивавшимся от поклонниц. Ольге кумир показался уставшим и отстраненным. – Запудрил девкам мозги и, поди, доволен, – фыркнула она, опуская глаза на перепачканные бархатные туфли. – Все ноги оттоптали, дуры, – разозлилась Ольга и наклонилась, чтобы хоть как-то смахнуть дорожную пыль…

    Еле уловимый свист и полетевшая вниз штукатурка заставили ее съежиться и три раза подряд вздрогнуть от страха. Медленно поднявшись, она посмотрела на стену, к которой еще несколько секунд назад прижималась спиной… Теперь на гладкой поверхности виднелись два серых пятна. Два следа от пуль. В этом Ольга не сомневалась. Почувствовав, как немеет язык, она сделала несколько хаотичных движений руками, шагнула назад, затем рухнула на асфальт и заорала, что было сил: «Караул!!!»