Княжна с тараканами - Донцова Дарья

– Проникнуть в «Кадр» можно и не подкупая охрану, – сменил тему Корсаков. – Завтра дам тебе удостоверение журналиста и договорюсь с хозяином агентства, чтобы сотруднице моей радиостанции разрешили побеседовать с рекламщиками. Мне тут еще одно в голову пришло. Если в год ареста Елены Барашковой фирме стукнуло десять лет, то сейчас предприятие должно праздновать двадцатый день рождения. Чем не повод для репортажа?

– Если только «Кадр» по сию пору жив, – слегка пригасила я пыл владельца радиостанции.

Филипп рассмеялся.

– Что ты услышал веселого? – не поняла я. – Десять лет большой срок, за это время многие фирмы разорились.

– Ты очень внимательная, да? Подмечаешь любую мелочь? – спросил Корсаков. И показал рукой на большой щит, около которого припарковал свой джип. – Видишь плакат?

Я уставилась на изображение двух девушек. Вернее, одной и той же блондинки. Слева она одета в красный костюм с мини-юбкой и корсетом, у нее завитые штопором локоны, вызывающе яркий макияж и зазывная улыбка. Справа размещено изображение той же модели в серо-буро-малиновом мешкообразном платье, волосы забраны в хвост, на носу очки. Сверху идет надпись из больших букв: «Не знаете, как презентовать себя? Мы всегда поможем. Агентство «Кадр», двадцать лет на рынке».

– Подбирая себе сотрудницу, я остановлюсь на той, что справа, – веселился Филипп. – Думаю, красотка слева не станет думать о работе.

– Удачно ты припарковался, – пробормотала я, – тут есть все нужные телефоны и адрес.

– Мне всегда везет, – довольно нагло заявил Корсаков. И продолжил в том же духе: – И тем, кто рядом со мной, тоже везет. И моим клиентам. Я буквально распространяю бациллы везения. Удача заразна. Неудача, правда, тоже. Степа, всегда дружи с теми, кто радуется жизни, и держись подальше от нытиков и несчастненьких, которым солнце слабо светит. Оставь рядом с собой оптимистов, гони вон пессимистов, а то, не ровен час, заразишься от них унынием. А сейчас выйди из машины, пожалуйста.

– Зачем? – на всякий случай поинтересовалась я, удивившись неожиданной просьбе.

– Надо сделать твое фото на удостоверение, – пояснил Корсаков. – В салоне из&за тонировки стекол темновато, и фон получится неправильный. Встань вон там, у стены дома, она светлая.

Я послушно вылезла из джипа и заняла требуемую позицию. Корсаков нацелил на меня айфон, сделал один шаг назад, второй… Он не заметил женщину, которая шла по тротуару, ведя за руку маленького мальчика.

– Осторожно, Фил, – крикнула я, – там мать с ребенком!

Корсаков обернулся.

– Ничего, мы не торопимся, снимайте спокойно, – приветливо отреагировала прохожая.

Филипп снова направил телефон в мою сторону, опять шагнул в сторону проезжей части. И именно в эту секунду малыш, вырвав руку из маминой ладони, ринулся вперед. Журналист, не видя кроху, продолжал двигаться к краю тротуара и натолкнулся на сорванца. Мальчик завизжал, шлепнулся на асфальт, Корсаков плюхнулся рядом. Телефон выпал из его руки и отлетел к фонарному столбу. Я поспешила к потерпевшим бедствие.

Мамаша, подняв расшалившегося ребенка и отвесив ему шлепок, воскликнула:

– Вот безобразник! Немедленно извинись перед дядей!

– Пустяки, – остановил ее Филипп, вставая на ноги. – Лучше купите ему мороженое, похоже, пацанчик очень перепугался.

– Сразу видно, у вас свои дети есть, – сделала вывод мать и потащила ревущего сына прочь.

– У тебя кровь на руке, – испугалась я.

Корсаков посмотрел на ладонь.

– Подумаешь, содрал кожу об асфальт. Ерунда! Последний раз я упал на улице в двенадцать лет – мы устроили гонки на велосипедах, и я налетел передним колесом на камень. В результате красивая «восьмерка» и выговор от матери.

– Надо немедленно продезинфицировать рану, – засуетилась я.

– Рану? – повторил Филипп и засмеялся. – Да уж, она такая страшная! Не волнуйся, заживет как на собаке. Становись к стене. Сейчас только айфон найду.

– Нет, – решительно возразила я, – вон там аптека. Подбирай телефон и идем туда. Мне одна девушка, Даша Мамонтова, рассказала про свою подругу, мастера по маникюру Иру Куликову, – та умерла, поранив палец грязным инструментом.

– Чего только не случается, – философски заметил журналист, разглядывая тротуар. – Жаль твою подружку. Глупая смерть.

– Мы с Ириной не были знакомы. Представляешь, у этой Куликовой накануне смерти пропал телефон, и его продали мне, – вздохнула я.

– Как? – удивился Филипп.

Я быстро рассказала про продавца Никиту, симку в трубке, про свой звонок Мамонтовой, потерю браслета и пожар в ларьке.

– Везет тебе на приключения, – покачал головой Корсаков. – Хм, что&то я не вижу своего айфона.

– Он отлетел к фонарю, – подсказала я, – надеюсь, не разбился.

– Похоже, трубка цела, – спустя минуту процедил Фил.

– Отлично, – обрадовалась я, – хватай ее и шагаем в аптеку. Можешь считать меня испуганной курицей, но ссадину лучше продезинфицировать. Пожалуйста, не спорь. Это займет пять минут.

Корсаков отошел от столба и направился к джипу.

– Думаю, мой телефон в полном порядке.

– Тогда почему ты его не поднял? – не поняла я. – Только что сказал: трубка цела.

Журналист открыл дверь внедорожника.

– Айфон скорее всего не пострадал. Просто кто&то из прохожих незаметно подобрал его и удрал. Разбитый мобильник он бы не тронул.

– Вот жалость! – расстроилась я. – Хочешь, отдам тебе свой?

Филипп обернулся.

– Шутишь?

Я достала из кармана сотовый.

– Вовсе нет. Он совсем новый, мне его подарила на день рождения коллега. Я не люблю получать дорогие презенты, они обязывают, но отказаться показалось неудобно. Только симку выну, и пользуйся. Ты пострадал из&за меня, это я тебя в историю с Аленой втянула, поэтому ты лишился своего телефона.

Журналист на секунду занырнул в машину, потом показал мне трубку.

– Всегда вожу с собой запасную. Спасибо за предложение, но я им не воспользуюсь. И меня невозможно ни во что втянуть. Я сам в эту историю влез, потому что увидел интересный материал. Совсем не бескорыстно занимаюсь этим делом – получу новых слушателей, повышу рейтинг программы, приобрету толпу рекламодателей и, как следствие последнего, хорошие деньги.

– Ладно, – кивнула я. – Ну, двигаем в аптеку!

Корсаков щелкнул брелоком.

– А может, ну ее на фиг?

Но я решила настоять на своем.

– Нет. Знаю, что многие люди панически боятся боли. Но столбняк намного хуже, чем легкое пощипывание от йода.

– Мама, когда мазала мне коленки зеленкой, всегда обещала подарок, – без тени улыбки сообщил Филипп. – Пару раз я специально падал с велика, чтобы заполучить новую машинку. Я с пеленок расчетливый человек. Где аптека?

– Слева, через дом, – подсказала я, – вон вывеска с крестом.

Корсаков сгорбился, втянул шею в плечи и заканючил:

– Боюсь йода! Ненавижу уколы!

– Иди, иди, – засмеялась я. – Новая красивая машинка, настоящая, у тебя уже есть, прямо не знаю, что подарить мальчику. Мороженое подойдет?

Филипп, громко вздыхая и охая, потащился вперед. Я пошла за ним. А он ничего, вполне симпатичный и веселый…

В аптеке не было ни одного покупателя, за прилавком стояла старушка в бифокальных очках. Увидев нас, она завопила:

– Кодеиносодержащие препараты без рецепта не отпускаются!

– Нам нужны йод, пластырь, бутылка воды без газа и дезинфицирующие салфетки, – попросила я.

– Обезболивающее не дам, – нахмурилась бабуля.

Я решила реагировать спокойно.

– Я вовсе ничего такого не просила.

– А салфетка? – нахмурилась провизор.

– Разве она содержит кодеин? – поразилась я. – Там какой&то обеззараживающий раствор.

Старуха подняла указательный палец.

– Вот! Накинете на лицо и будете дышать, пока галлюцинации не начнутся.

Я оторопела. А Корсаков быстро сказал:

– Нет – и не надо. Пошли отсюда, Степа.

– Что за глупости? – возмутилась я, в упор глядя на провизора. – Немедленно несите йод и остальное. Если не выполните заказ, я пожалуюсь вашему начальству. С каких это пор у нас простые лекарственные средства под запретом?

Бабулька вздернула подбородок.

– Нечего кипятиться, в стране одни наркоманы, мы обязаны бороться с пагубным пристрастием. Вам йод с каким вкусом?

Я разинула рот, а Филипп быстро ответил:

– С апельсиновым.

Фармацевт, шаркая войлочными ботами, прошла к противоположной от прилавка стене, выдвинула один из ящиков и задумчиво произнесла:

– Остались банановый и вишневый. Какой дать?

– Дорогая, – обратился ко мне Корсаков, – тебе что больше нравится?

Я моргала, не понимая, как реагировать на происходящее.

– Тащите вишневый, – принял решение журналист.

Старушенция швырнула на прилавок коробочку, напоминающую картонку со спичками.

– Нам нужен йод, – опомнилась я, – он жидкий.