Пассажир из Франкфурта - Кристи Агата

— Мы идем обедать.

Поддерживаемая двумя помощницами, она пошла впереди. Стоя она была еще больше похожа на глыбу трясущегося желе и все же имела внушительный вид. Ее даже в мыслях нельзя было назвать просто жирной старухой: она была важной персоной, знала, что она — важная персона, и всячески это демонстрировала. Они с Ренатой последовали за тремя женщинами.

Входя в столовую, он подумал, что это скорее банкетный зал. Там выстроилась охрана — рослые, светловолосые парни в униформе. Когда вошла Шарлотта, раздался лязг: разом вытащив из ножен мечи, они подняли их и скрестили, образовав коридор; помощницы отпустили Шарлотту, и она, с трудом сохраняя равновесие, двинулась одна по этому коридору к стоявшему во главе длинного стола широкому резному креслу, украшенному золотом и обитому золотой парчой. Похоже на свадебную процессию, подумал Стэффорд Най, свадьбу военного моряка или офицера. Да, в точности как офицерская свадьба, правда без жениха.

Все охранники были прекрасно сложены, и каждому из них, как показалось Стэффорду Наю, было не больше тридцати. Красивые лица, пышущие здоровьем, никто не улыбался, все были абсолютно серьезны, были — он попытался подобрать слово — да, они были искренне преданны. Нет, это даже не военная процессия, скорее религиозная. Появились приближенные, старомодные, словно из прошлой, довоенной жизни этого замка.

Зрелище напоминало сцену из грандиозной исторической пьесы. И над всем этим царила, восседая во главе стола в своем кресле, или на троне, как его ни назови, не королева и не императрица, а просто старуха, примечательная главным образом своей невиданной тучностью и крайним безобразием. Кто она? Что она здесь делает и почему?

Зачем весь этот маскарад, зачем эти бравые гвардейцы? К столу стали подходить гости. Они кланялись чудовищу на троне и рассаживались по местам. На всех были обычные туалеты. Никого не представляли.

Стэффорд Най по давней привычке оценивать людей попытался догадаться, кто есть кто, и разглядел множество разных типов: там определенно было несколько юристов, вероятно, бухгалтеры или финансисты, один-два армейских офицера в штатском. Все они, очевидно, были домочадцами, но, по старинному выражению, «сидели на нижнем конце стола».

Подали еду: огромную голову кабана в заливном, оленину, освежающее лимонное мороженое, великолепный громадный торт с невероятным количеством крема.

Огромная женщина ела жадно, с наслаждением поглощая все подряд. Вдруг снаружи раздался рев мощного мотора первоклассной спортивной машины, которая белым силуэтом промелькнула в окне. Караул в зале громко воскликнул: «Хайль! Хайль! Хайль Франц!»

Все встали, и только старуха осталась неподвижно сидеть на своем возвышении, высоко подняв голову. Новое волнение пронизало зал.

Другие гости, или домочадцы, кто бы они ни были, исчезли подобно тому, как ящерицы исчезают в трещинах стен. Золотоволосые парни образовали новую фигуру, выхватили мечи и салютовали своей покровительнице, она кивнула; мечи вернулись в ножны, караул развернулся и строевым шагом удалился. Она проследила за ними взглядом, посмотрела на Ренату, затем на Стэффорда Ная.

— Что вы о них думаете? Мои мальчики, мои юные солдаты, мои дети. Да, мои дети. Найдется ли у вас слово, которое бы к ним подошло?

— Думаю, да. Они великолепны, — ответил он, обращаясь к ней как к королеве. — Они великолепны, мадам.

— Ах! — Она кивнула и улыбнулась, при этом ее лицо сморщилось, и она стала точь-в-точь похожа на крокодила.

Ужасная женщина, страшная, невероятная, невыносимая. Неужели это все происходит наяву? Быть не может. Наверное, он опять в театре и смотрит пьесу.

Дверь вновь с грохотом распахнулась, и отряд юных желтоволосых суперменов промаршировал в зал. На этот раз они не размахивали мечами, а пели, и пение их было необычайно прекрасным.

После всех этих лет засилья поп-музыки Стэффорд Най наслаждался, не веря своим ушам: никаких надсадных, хриплых криков, голоса поставлены мастерами вокального искусства, которые не разрешали напрягать связки и фальшивить. Может быть, эти юноши и были новыми героями нового мира, но то, что они пели, было далеко не ново. Эту музыку он слышал раньше. Это была аранжировка разных вагнеровских мелодий. Здесь, должно быть, где-то был спрятан оркестр, наверное в галерее под потолком.

Бравые парни поменяли строй, образовав коридор для кого-то, кто должен был сейчас войти. На этот раз ждали появления не старой императрицы. Она сидела на своем возвышении и тоже ждала.

Внезапно музыка сменилась, и зазвучала мелодия, которую Стэффорд Най уже знал наизусть: мелодия Юного Зигфрида, зов его рожка, поющий о юности и торжестве, о господстве над новым миром, который пришел завоевать Юный Зигфрид. В дверях возник один из прекраснейших юношей, которых когда-либо видел Стэффорд Най. Золотоволосый, синеглазый, идеально сложенный, он появился как по мановению волшебной палочки, словно вышел из сказочного мира легенд. Мифы, герои, воскресение из мертвых, возрождение из пепла — все тут же пришло на ум при виде его красоты, его силы, его неслыханной самоуверенности и надменности.

Промаршировав меж рядов своего караула, он остановился перед чудовищной женщиной, громоздящейся на своем троне, опустился на одно колено, поднес к губам ее руку и, поднявшись на ноги, выкинул вверх руку в салюте и прокричал то, что уже здесь звучало: «Хайль!» Его немецкий был не совсем четким, но Стэффорду Наю показалось, что он расслышал слова:

«Хайль великой матери!»

Затем прекрасный юный герой посмотрел по сторонам. Взгляд упал на Ренату, в нем мелькнуло узнавание, впрочем безразличное, но, перейдя на Стэффорда Ная, взгляд стал заинтересованным и оценивающим.

Осторожно, подумал Стэффорд Най, внимание! Пришло время сыграть свою роль, ту, которая ему предназначена. Только вот, черт возьми, что же это за роль?

Что он здесь делает? Что, как предполагается, должны делать здесь он и эта девица? С какой целью они сюда приехали?

Герой заговорил.

— Итак, — изрек он, — у нас гости! — И добавил, улыбаясь с самонадеянностью юноши, сознающего свое полное превосходство над всеми остальными людьми в мире:

— Добро пожаловать, гости, добро пожаловать!

Где-то в глубине замка прозвучали удары большого колокола. В них не было похоронной торжественности, слышался лишь сигнал, призывавший, словно в монастыре, к выполнению какого-то священного обряда.

— Пора спать, — произнесла старуха Шарлотта. — Спать. Встретимся завтра утром в одиннадцать часов. — Она посмотрела на Ренату и сэра Стэффорда Ная:

— Вас проводят в ваши комнаты. Надеюсь, вы хорошо выспитесь.

Королева распустила собрание.

Стэффорд Най увидел, как рука Ренаты взмыла вверх в фашистском приветствии, но адресовано оно было не Шарлотте, а золотоволосому юноше. Она вроде бы сказала: «Хайль Франц-Иосиф!» Он повторил ее жест и тоже сказал: «Хайль!»

Шарлотта обратилась к ним:

— Не хотите ли с утра прокатиться верхом в лес?

— Больше всего на свете, — восхитился Стэффорд Най.

— А ты, дитя мое?

— Да, я тоже.

— Очень хорошо, это будет устроено. Доброй ночи вам обоим. Я рада, что вы приехали. Франц-Иосиф, дай мне руку. Мы пойдем в китайский будуар. Нам предстоит многое обсудить, а тебе ведь завтра нужно рано выезжать.

Слуги проводили Ренату и Стэффорда Ная в их комнаты. На пороге Най немного замешкался: может, перемолвиться хоть парой слов? Он решил этого не делать. В стенах этого замка следует вести себя осторожно. Кто его знает, а вдруг здесь все комнаты утыканы микрофонами.

Рано или поздно, однако же, ему придется задать вопросы. Некоторые вещи вызывали у него новые и зловещие предчувствия. Его куда-то заманивали, завлекали, но куда? И кто?

Обстановка спальни была красивой, но гнетущей.

Богатые драпировки из шелка и бархата, некоторые из них старинные, источали слабый запах тления, заглушаемый пряным ароматом духов. Он подумал: интересно, часто ли Рената гостила здесь раньше?

На следующее утро, позавтракав в маленькой столовой внизу, Стэффорд Най встретился с Ренатой. Лошади ждали у порога.

Оба они захватили с собой одежду для верховой езды: по-видимому, Рената должным образом подумала обо всем, что могло им понадобиться.

Они сели на лошадей и поехали по аллее. Перебросившись парой слов с грумом, Рената сказала:

— Он спросил, нужно ли нас сопровождать, но я отказалась. Мне довольно хорошо знакомы здешние тропинки.

— Понятно. Вы здесь уже бывали?

— Последние годы не так уж часто, а вот в детстве я знала эти места наизусть.

Он кинул на нее внимательный взгляд, она не ответила. Их лошади шли рядом, и он смотрел на ее профиль — тонкий, с орлиным изгибом нос, гордо поднятая голова на стройной шее. «А она прекрасная наездница», — мысленно констатировал он.