Таможня дает добро - Воронин Андрей

«Так вот оно что! Вот где прятал Саванюк фуры с контрабандой. Бизнес тут поставлен на широкую ногу. Но что они возят? Водку — это понятно, но пара ящиков? Не золотые же слитки в них? Перевозить золото через границу бессмысленно, оно и в России, и Беларуси, и в Латвии стоит практически одни и те же деньги.»

Вновь появились Токарев и Саванюк.

— Этот ящик, — сказал Иван Иванович, — уже вы понесете, у меня пальцы затекли, — и тут же уставился на пистолет Барановского. Дернулся.

— Ты чего? — изумился Геннадий Павлович и, сообразив, нервно рассмеялся. — Думал, я тебя пришить решил?

Саванюк укоризненно покачал головой.

— Лучше спрячьте пистолет, толку от него мало. Вы же не «ворошиловский стрелок», а он может и «пульнуть» случайно. Мало ли кто на пути пули окажется?

— Случайных смертей не бывает — заметил Барановский. — Если уж человеку суждено умереть от пули, значит, от судьбы не уйдешь, — он щелкнул предохранителем, и сверкающий никелем пистолет исчез в кармане белого плаща.

Дорогину странно было смотреть на Барановского, тащившего вместе с Саванюком тяжеленный ящик, — зрелище, равноценное тому, как если бы он увидел даму в платье и шубе от Версаче, подметающую московскую улицу метелкой из березовых прутьев.

— Тяжело, — кряхтел Барановский.

— В нашем деле чем тяжелее, тем лучше, — приговаривал Токарев, идущий налегке вслед за ними. — Больше веса — больше денег.

Лишь только мужчины исчезли в ангаре, как Дорогин тут же скатился по крутому склону. Он воспользовался тем, что за разговором, кряхтеньем его не услышат. И не ошибся. На этот раз даже падение нескольких щебенок не привлекло внимания.

«Был бы у них свет в ангаре, уже зажгли бы. Значит, там темно», — и Дорогин нырнул под сетку.

Фонарик, лежавший на капоте «УАЗика», высвечивал часть бетонного пола. В ангаре стояли три машины: два «УАЗа», один с гражданскими, другой с военными номерами, и его, Дорогина, ярко–зеленая «Нива», с которой даже не удосужились свинтить номера.Муму отыскал небольшую нишу в бетонной стене, густо залитую мраком, и тут же вжался в нее. Под ногами он ощутил сваренную из толстых стальных прутьев решетку, под которой располагался дренажный колодец. Внизу чуть слышно хлюпала, булькала вода, словно огромное существо вздыхало и сонно шевелилось в подземельях.

Саванюк устраивал ящики в багажном отделении своего «УАЗика.» Барановский и Токарев стояли рядом, не спуская глаз с груза.

—- Может, расписку с тебя взять? — пошутил Барановский.

— И как ты назовешь нашу сделку? — включился в игру Токарев.

— Пусть напишет, что мы ему одолжили… — и Барановский засмеялся, так и не назвав цифру.

— Вы потом с этой распиской долго по судам ходить будете, — Саванюк опустил брезентовый тент «УАЗика» и застегнул ремешки.

— Зачем по судам? С такой распиской только бригаду посылать.

— Из меня столько не выколотишь. Мужчины закурили. Ангар был таким большим,

что в нем даже не чувствовалось запаха дыма, его уносило к высокому своду, и он исчезал в вентиляционных шахтах.

— Все? — спросил Геннадий Павлович Барановский.

— А что еще? — пожал плечами Саванюк. — Я свою часть работы сделаю в лучшем виде.

— Это тебе не водку через Двину возить.

— Мне разницы нет.

— Ой ли? — засомневался Токарев. — Деньги тебе отвалим не малые.

— Я пока в руках их не подержу, думать о них не стану.

Геннадий Павлович Барановский поднял рукав белого плаща, обнажил золотой браслет часов.

— Ну все, нам ехать надо. Будем ждать на другом берегу.

— Осторожные вы, — усмехнулся Саванюк, — только официально границу пересекаете.

— За риск мы тебе платим.

Саванюк было поднял руку, чтобы попрощаться с бизнесменами, но Барановский руки не подал.

— Сегодня же увидимся, зачем прощаться? Часа четыре пройдет. Вот когда расплатимся, тогда и руки друг другу пожмем.

Токарев достал из кармана рацию и щелкнул кнопкой. Трубку он держал на отлете, небрежно, как делают это большие начальники, наперед знающие, что каждое их слово, даже тихое, неразборчивое, подчиненные будут ловить и обязательно расслышат.

— Коля, Алексей, время ехать, возвращайтесь. Вскоре появились Овчаренко с Сильновым. Они остановились совсем недалеко от Дорогина, и тот, если бы захотел, мог дотянуться до них рукой. Овчаренко откровенно зевал, его огромная ладонь с трудом закрывала широко раскрытый рот.