Звезда на одну роль - Степанова Татьяна Юрьевна

— Вон прокурорская «Волга» фарами мигает. Ребята из ОВД уже давно на месте, — заметил рыжий. — Там снег, наверное, глубокий в кювете, Никит? Как думаешь? Сапоги бы резиновые, да где их взять?

Снег действительно оказался глубоким, почерневший, ноздреватый. Катя ползла по следам Никиты, его широкая спина заслоняла ей весь обзор. Вон елка, сугроб, люди какие-то копошатся и...

Тело лежало в снегу, а вокруг него было много-много разных следов — снег буквально испещрили. Катя даже не обратила внимания на то, чем были заняты все эти умные, хмурые и деловитые специалисты: следователь, сыщики, судмедэксперт, криминалист. Ее внимание поглощало только мертвое тело.

Мужчина без головного убора, шатен, худощавый. Одет в крэковую дубленку, черные джинсы, меховые ботинки с нелепыми пряжками на каблуках, в окоченевших пальцах зажаты розовые комья снега — в агонии он, видимо, царапал снег.

Опергруппа работала сосредоточенно и неторопливо.

— Света достаточно? — спросил криминалиста следователь. В руках его — твердая папка, бланки. Примостившись на поваленном дереве, он заполнял протокол осмотра места происшествия.

Судмедэксперт в резиновых перчатках осторожно повернул труп. Катя отшатнулась и чуть не упала, споткнувшись о сугроб. У мертвого человека не было лица. Только какое-то кровавое месиво — лохмотья мяса, кожи, кое-где сквозь все это белели черепные кости.

— Зверье объело, — шепнул ей рыжий опер. — Лисы, барсуки — чтоб их! И обязательно за лицо цапнут, гады!

Кате частенько встречались в сводках упоминания о неопознанных трупах, ставших жертвой мелких лесных хищников. Теперь она видела это воочию. Подавляя тошноту, она подошла ближе.

— Сергей Андреич, записывайте: резаная рана на горле размером... — диктовал судмедэксперт.

Следователь быстро писал. Затем склонился над трупом, и они с экспертом о чем-то заспорили вполголоса.

— Горло перерезали — видишь, сколько крови под него натекло? Дубленка, рубашка, все примерзло, — шептал рыжий опер.

Катя поискала глазами Никиту.

— Саша, ну-ка помоги его обыскать, — попросил следователь. Рыжий начал тщательно осматривать смерзшуюся и слипшуюся одежду убитого.

— Во внутреннем кармане что-то есть, может, и документы. Только сейчас не достать, Сергей Андреич.

Катя наклонилась ниже. В свете мигающего военного фонарика она впилась взглядом в руку трупа, вцепившуюся в снег. Эта рука.., форма кисти, пальцы, где она их видела?!

Вдруг неожиданно для самой себя она начала осторожно уминать снег вокруг этой руки и... Пальцы, ногти... Холеные пальцы, столь необычный для мужской руки маникюр... Маникюр и прозрачный лак! Она тихо ахнула. Перед глазами поплыли радужные круги. Сзади кто-то подошел. Она оглянулась.

— Узнала? — шепнул Колосов. Он стоял позади нее. Ноги его были по самые бедра облеплены снегом.

Катя беззвучно пролепетала что-то, затем, хрипло кашлянув, вытолкнула из себя:

— Лавровский.

— Приятель Красильниковой?

— Лавровский, — повторила она. — Наверное.

— Я так и знал. Сергей Андреич, там, чуть в стороне от тела, след. Давность примерно суток пять, — сообщил Никита.

— И трупу примерно столько же, — подтвердил судмедэксперт.

— След от шоссе сюда. Глубокий. Похоже, он нес его на себе, — продолжил Никита.

— А здесь почему следов нет? — спросил следователь.

— Там елки низко нависают, естественная крыша. Вот он и сохранился. А здесь замело. Метели, даже мартовские, злые.

Криминалист по указанию следователя отправился к елкам, где сохранились следы. Катя отошла в сторонку. Прислонилась спиной к березке. Ее трясло, словно в лихорадке. Светкина смерть, даже известие о той ране — все прошло для нее как-то уж слишком просто. Она ужасалась, но.., все больше на словах. А здесь... Пять суток, давность пять суток... Значит, его убили в ночь с субботы на воскресенье. Как раз после того, как они с Кравченко...

— Привозной, Никит, как думаешь? — спросил следователь. Похоже, он знал ответ, только хотел подтвердить свою мысль.

— Приехали на машине. Вдвоем. Он его вытащил и отнес подальше от дороги. Думаю, оглушенного и связанного, скорее всего, в наручниках — там на запястьях, кажется, следы имеются, — говорил Никита. Он словно читал по книге, без запинки. — У елки он ему перерезал горло. Наш труп, Сергей Андреич, убивали здесь.

— А убийца?

— Силен, сравнительно молод. Судя по размеру шага — рост выше среднего.

— Все?

— Пока все.

— Негусто, — хмыкнул следователь.

Колосов только криво усмехнулся.

«Ничего себе негусто! — возмутилась Катя про себя. — Да он почти все происшедшее с ходу описал. Ты сам вот так попробуй!»

— Есть, Сергей Андреич, и еще один фактик.

— Какой? — Следователь сосредоточенно писал.

— Фамилия убитого, возможно, Лавровский. Имя — Анатолий. Но это пока только предположение, — ввернул Никита.

Следователь поднял на него изумленный взгляд.

— Надо еще кое-что уточнить, — сказал Никита, наклоняясь и отряхивая снег с брюк, — но думаю, что все так и будет.

Осмотр длился очень долго. Катя вконец замерзла. Около полуночи из местного ОВД прислали «труповозку». Тело Лавровского судмедэксперт аккуратно запаковал в брезент.

— Завтра после обеда я им лично займусь, — сказал он, снимая резиновые перчатки. — Сергей Андреич, позвоните мне вечерком. Думаю, тогда все уже станет ясно.

Катя вернулась в машину. Засунула застывшие руки в карманы шубки. Так. Значит, его тоже прикончили. Человека, которого она подозревала в убийстве Красильниковой вот уже целых три дня, оказывается, убили сразу после того, как он, смыв с себя грим и сняв оранжевый балахон Пьеро, покинул «Стойло Пегаса». Но куда он пошел? К кому? К убийце? И почему Колосов сказал: «Я так и знал»? Что он знал? Что они найдут в этом лесу труп именно Светкиного любовника?

Колосов ведь и правда ничего не делает просто так, значит.., значит, он взял ее сюда специально.., специально для того, чтобы она. Катя, подтвердила какую-то его догадку. Ведь она сама сказала ему о Красильниковой. Естественно, он мог предположить, что она «встречалась в компании» не только с ней, но и с ее Пьеро. А значит.., значит, он не был уверен, а только предполагал... И она помогла ему утвердиться в этом предположении. Эта мысль наполнила Катю гордостью. В машину сел рыжий оперативник Саша.

— Послушайте, неужели здесь действительно водятся барсуки и лисы? — спросила Катя с содроганием.

— Конечно.

— Но ведь это не глухая тайга. Лес вон какой хилый, рядом шоссе. В Подмосковье...

— В Подмосковье все водится, — вздохнул Саша. — Подлое зверье. Человечину уже жрет! Падальщики проклятые. У нас из-за них неопознанных знаете сколько? Объедят, твари, обязательно самое главное — лицо, руки. А там мучайся, идентифицируй! Этого вон скинуть не успели, как вся эта банда лесная ужинать набежала. Гады четвероногие!

— Колосов знает, кто убитый, — сообщила Катя как бы между прочим. Рыжий опер задумчиво кивнул. Никита открыл дверцу и сел за руль.

— Ладно. Здесь пока все. Поехали. Ребята из ОВД остальное сами доделают. Саш, тебя в Зеленограде высадить?

Рыжий Саша кивнул.

До Зеленограда добрались без приключений. Катя угрелась на заднем сиденье, перед глазами ее неотступно стояла картина: огненно-пушистая лиса, та самая, которая, помнится, была пришита на зеленое австрийское пальто Светки Красильниковой, только живая, с окровавленным куском мяса в узкой хищной пасти...

— Где живешь? — спросил Никита.

— На Фрунзенской. Ты высади меня у Водного, я на метро доеду, — сказала Катя.

— Час ночи уже. Какое метро? Довезу. Бензина до Фрунзенской хватит.

— А сам потом как домой доберешься без бензина?

— Я в главке заночую. Завтра мне надо рано одно дельце провернуть.

Они остановились у светофора. Его красный глаз запрещал поворот.

— Никит, объясни мне, пожалуйста, — начала Катя.

Он обернулся.

— Завтра, Катерина Сергевна. Завтра. Это длинная история для свежей головы.

— Завтра суббота.

— Тогда придется отложить до понедельника. Светофор зажег зеленый свет. Машина рванулась вперед.

Катя не имела сил настаивать, она просто отвернулась и стала смотреть в окно на ночную Москву.

Колосов доставил ее прямо к подъезду.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Никита.

Она взглянула на свои окна. Свет. Кравченко ужинает в гордом одиночестве. И сейчас начнет высказывать по этому поводу недовольство.

Колосов отъехал только тогда, когда она вошла в подъезд.

Игорь Верховцев медленно, ступенька за ступенькой, поднимался наверх, на второй этаж своего дома. Он только что принял две таблетки ортофена, пытаясь унять жгучую боль в позвоночнике, вот уже полгода не дающую ему покоя. Иногда ему казалось, что там, внутри его, в сплетении костей, нервов и сухожилий, завелся гигантский огненный червяк, пожиравший его плоть, высасывавший его энергию, силы — все, чем так богата и привлекательна молодость.