И жизнь моя – вечная игра - Колычев Владимир

– Зачем ему ватага? Говорят, он и один – в поле воин. Говорят, сам, в одиночку, Заболонь взял. Боярина порешил и всю его дружину...

– По нему и не скажешь. Дохлый совсем...

– Ничего, время силы бы вернуло – ожил бы...

Всадники приближались – голоса становились все громче. И вот настал момент, когда они увидели Тимофея.

– Да вот же он!

Но Тимофей уже был готов к схватке. Он готов был доказать, что и впрямь один в поле воин.

Воины спешились, один выхватил меч из ножен, чтобы, не медля, пронзить лежащего Тимофея... Значит, не собирались они везти его на княжий двор, на месте казнить хотели.

Тимофей пришел в движение в самый последний момент, когда острый клинок уже надвигался на него. Он резко перевернулся на бок, и меч вонзился в землю. На какой-то миг воин потерял равновесие, и этого Тимофею хватило, чтобы ударить его по правой руке и оттолкнуть от меча.

Меч он выдернул из земли сам. И не мешкая ударил второго, вооруженного воина. Тело его было защищено кольчугой, а Тимофей не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы пробить броню, да и меч сам по себе тяжелил руки так, что трудно было поднять его высоко. Острие клинка чиркнуло по ноге противника. А Тимофей продолжал движение, разворачиваясь вокруг оси. Он чувствовал, что ему хватит сил на второй удар. Напрягся, чтобы вынести меч на высоту плеч. А враг в растерянности, руками хватается за раненую ногу. Глупый воин, глупо себя ведет. Шея открыта... Он смог нанести роковой для противника удар. Но меч при этом выпал из слабеющих рук.

Оставался еще один супостат. Он уже вытащил чекан из-за пояса. Но Тимофей бросился на него с голыми руками, нырнул под топор, сгреб противника в охапку, повалил его на землю. Там и замкнул на его шее замок из рук. Он не отпускал врага, пока тот не затих. Затем он всего лишь ослабил хватку. Но больше у него не было сил...

Очнулся он ночью. Стрекот кузнечиков, шорох травы. Мертвые тела поверженных им воинов, мирно пасущийся конь в нескольких шагах от него. Слышно было, как он щиплет губами траву...

Тимофей собрался с силами, раздел задушенного им ратника, забрал его одежду, доспехи и оружие, с превеликим трудом забрался на коня. Нежно огладил его шею, ласково шепнул на ухо:

– Выручай, родной.

Он направил его к реке, а когда понял, что конь сам будет держать путь, отпустил поводья, обессиленно обнял за шею своего нового друга.

У реки он снова натянул поводья, берегом двинулся вниз по течению. И лишь утром сделал привал. Выбрал для этого тихую заводь в глубине глухого леса. Сначала он искупал коня, затем сам залез в воду. После наловил рыбы, развел костер, поел. О камень остро-остро наточил топор, согрел воду – измучился, пока сбрил бороду и космы. Затем завалился на ворох сорванной им луговой травы.

Он не мог сказать, сколь долго он предавался сну – день, два, может, и больше. Но проснулся он полным сил. Правда, меч еще плохо держался в руке, но придет его время – вернет он свою былую богатырскую мощь.

Тимофей снова оседлал коня. Не задавался он вопросом, куда ехать. Путь только один – в Заболонь. Он знал секрет, как взять город малой силой.

Он знал, какая беда случилась с его городом. Муромский воевода поведал, что рязанский князь взял Заболонь. А его воины – перед смертью – говорили, что где-то окрест города бродит ватага смутьянов...

Тимофей старался держаться поодаль от больших дорог. Поэтому он ехал по малоизвестной лесной тропке через лесную глушь. Казалось, ничто не предвещает беды. Но так только казалось... Видимо, в заточенье он лишился чутья на опасность. Поэтому появление вооруженных людей стало для него полной неожиданностью.

Словно из-под земли они выросли. Трое перегородили ему путь, двое взяли под уздцы его лошадь, еще четверо зашли к нему сбоку, ощетинившись копьями. Не самое бравое воинство – кто в кольчуге, а кто в дерюге; кто в кожаных, а кто в лыковых постолах...

– Князь! Да это же наш князь! – крикнул кто-то.

Тимофей чуть не прослезился, когда узнал некогда подданного ему человека. Терентий, гончар из Заболонья.

– Князья! Княже!!! – послышались восхищенные голоса. – Сон это или явь?

Тимофей мог бы горько усмехнуться. Не был он князем по рождению. И от княжества его осталось только воспоминание. Но он был полон радостных чувств. Поэтому весело улыбнулся.

Скоро он был в лесном становище людей, которых мог бы счесть за разбойников. Но не лежала душа так называть людей, которые не желали принять власть нового заболонского правителя. Он был благодарен людям, которые по-прежнему видели в нем своего князя.

Не думал он, что в числе смутьянов такое множество людей. Десятки шалашей и землянок, мужчины к нему сходятся, женщины торопятся, дети сбегаются. Целыми семьями здесь живут. Чувствовалось, что не разбойный это люд, а обездоленный.

Хотел бы Тимофей увидеть соратника своего и друга Алешку. Но не было его здесь. Ватагу смутьянов возглавлял кузнец Давыд. Обнялся с ним Тимофей. Не стал скрывать своего удивления.

– Как же так, лучший оружейник во всем княжестве, а в смуте? Тебе ж цены нет...

– А цену малую дают, князь, – смущенно улыбнулся Давыд. – Обидел меня Бежен. Жену мою силой взял. А она и руки на себя наложила... Убить я его хотел, да не вышло. В лес ушел. Людей за собой повел... Вот и кружим вокруг города...

– Славно, видать, кружите, если в Рязани про вас слышно...

Тимофей вкратце рассказал, как попал в полон к Головану, как томился в темнице, как муромский князь спас его сначала, а потом вознамерился погубить...

– Боится князь, что я Заболонь обратно возьму, – заключил он.

– Возьми, князь, город, – всерьез отнесся к его словам Давыд. – Твой он. К тебе души наши лежат... Много нас, дюжин пять ратников можем выставить.

– И что это за ратники? – усмехнулся Тимофей.

– Ну, худо-бедно... Зато кольчуги у многих, мечи отменные, стрел много, копья... Я и здесь железо варю, рук не покладаю...

– Честь тебе и хвала, кузнец. Но сможем ли мы осилить крепость?

– Острог ты на совесть строил, крепко стены стоят, высоко. И стражу Голован держит... Без тебя нам эту твердь не взять. Овцы мы. Лев нам нужен был... Я старался, но... А ты тот самый лев. С тобой что в огонь, что в воду...

– Голован?! – всколыхнулся Тимофей. – Ты сказал, что Голован стражу держит. Так кто городом правит, Голован или Бежен?

– Голован у нас за боярина. Бежен за воеводу. Паршивый человек, топор по его шее плачет...

Не ведал Тимофей, кто такой Бежен. Зато знал, кто такой Голован...

– Вот, значит, как вышло, – в раздумье проговорил Тимофей. – Голован и город взял, и сел в нем...

– Глеб его посадил. На нашу голову... Голован еще ничего. А приспешник его лютует. Бежен – зверь, а не человек... Если убьешь его, княже, никогда тебе этого не прощу. И никому другому не прощу. Сам, своими руками змея...

Давыд не договорил. В землянку вбежала Власта. Расширенными от удивления и боли глазами уставилась на брата.

– Что, не признаешь? – догадался Тимофей.

– Что же они сделали с тобой, изверги! – разрыдалась Власта, бросаясь ему на шею.

Когда она отстранилась от него, грудь его была вся мокрая от ее слез.

– Только сырости здесь не хватало, – усмехнулся Давыд.

Чего не ожидал Тимофей, так того, что Власта возьмет за руку кузнеца, крепко прижмется к нему.

– Давыд тебе ничего не говорил? – глянув на него, спросила она у брата.

– Нет... А что он мог сказать? – насторожился Тимофей.

– Замуж я за него выхожу...

– Да вот, мы подумали, – смутившись, сказал Давыд. – Жены-то моей не стало... А Власту Бежен одолевал, она еще раньше в лес ушла...

– А мать где? – спросил Тимофей.

Власта скорбно опустила в подол глаза.

– Когда?

– Город брали, окрест разоряли... Убили мать... И Ульяны нет, вместе с мужем, в осаде...

Тимофей зажмурился, пытаясь удержать слезу. И мать погибла, и старшая сестра Ульяна.

– А Любава?

– Любава в Терлеце, дом там у нее отцовский... Меня к себе звала... Да, сын у тебя родился... Тимофеем нарекли. В честь тебя... Думали, что нет тебя больше...

– Что ж, хоть здесь радость, – печально улыбнулся Тимофей.

– Наследника ты ждал, – сказал Давыд. – Наследника и дождался.

– Наследовать ему нечего...

– Это сейчас нечего, а там Заболонь обратно воротим. Ты – законный князь!

– Не думаю... Голована сам Глеб Ростиславович поставил...

– А не он ли осудил тебя на верную гибель?

– Не важно. Он великий князь.

– Но ведь Рязань муромцы взяли.

– Сегодня взяли, завтра отдадут.

– Если ты боишься, князь, так и скажи, – мрачно усмехнулся Давыд. – Я пойму. Хворый вид у тебя. Не видно былой удали...

– Будет все. И удаль будет. И город возьмем...

Тимофей осознал свою оплошность. Люди ждут от него геройства, возвращения к былым временам. Надоело им быть изгоями, шататься по лесам. Домой они хотят, к семейным очагам... Вообще, ни к чему нагнетать пораженческие настроения. Тем более, что он знал, как захватить город малыми силами. Никакие стены его не остановят. Если, конечно, Голован не прознал про тайну, о которой знали только самые близкие люди. В том числе и Лада...