Пучина боли - Блант Джайлс

Наконец Келли сказала:

— Хочешь, я их попрошу его закрыть?

Кардинал не ответил. Он пересек зал медленными, нерешительными шагами, как будто пол под ним мог в любую секунду расступиться.

Много лет назад, когда в этом же помещении лежала мать Кардинала, фигура в гробу мало чем напоминала ее при жизни. Болезнь, поразившая ее, не оставила и следа от жизнерадостной, волевой женщины, которая любила его всю жизнь. И с отцом вышло так же: лишившись очков и своей воинственности он казался совершенно незнакомым человеком.

Но Кэтрин осталась собой: широкий лоб, пухлые губы со скобочками по бокам рта, вьющиеся каштановые волосы, живописно спадающие на плечи. Каким образом Десмонды уничтожили следы повреждений, причиненных ей падением, Кардиналу знать не хотелось. Сейчас это опять была его прежняя жена, с гладким лицом, с щеками без шрамов.

Увиденное швырнуло его в какое-то новое измерение боли. «Боль» — это было недостаточно сильное слово для того, чтобы описать эту обитель скорби.

Время сделало поворот, и вот он уже скрючился на одном из розовых диванов, измотанный, сотрясающийся от рыданий. Келли сидела рядом с ним, стискивая пропитанный влагой комок салфеток.

Кто-то заговорил с ним. Кардинал неуверенно поднялся на ноги и пожал руки мистеру и миссис Уолкотт, соседям по Мадонна-роуд. Оба были учителями на пенсии и почти все свое время проводили в перебранках друг с другом. На сегодня они, видимо, решили заключить перемирие и теперь выступали единым фронтом, выражавшим тихое официальное сочувствие.

— Мы очень сожалеем о вашей потере, — произнес мистер Уолкотт.

Миссис Уолкотт проворно шагнула вперед.

— Такая трагедия, — заявила она. — И в такое чудесное время года.

— Да, — ответил Кардинал. — Кэтрин всегда больше всего любила осень.

— Вы ведь получили запеканку?

Кардинал посмотрел на Келли; та кивнула.

— Да, спасибо. Вы очень добры.

— Надо будет только ее заново разогреть. Двадцать минут при двухстах пятидесяти градусах, этого хватит.

Стали прибывать остальные. По одному они подходили к гробу, чтобы постоять рядом; некоторые вставали на колени и крестились. Здесь были преподаватели из Северного университета и местного колледжа, где Кэтрин вела занятия. Бывшие студенты. Седовласый мистер Фиск, которому в течение нескольких десятилетий принадлежал одноименный фотомагазин, пока наконец его вместе с половиной Мэйн-стрит не вытеснил «Уол-Март» с его губительными щедротами.^[9]

— Великолепный снимок Кэтрин, с этими аппаратами, — заметил мистер Фиск. — Она заходила ко мне в магазин именно в таком виде. И всегда на ней был этот анорак или рыбацкий жилет. Помните этот жилет? — Волнение проявлялось в мистере Фиске как развязность: он словно бы обсуждал с ними странности общего приятеля, который уехал из их мест.

— Много народу, — добавил он, одобрительно поглядывая по сторонам.

Студенты и студентки Кэтрин, некоторые уже средних лет, а другие — молодые и заплаканные, бормотали Кардиналу добрые слова. Они были вполне общепринятыми, но Кардинал поразился, насколько они его трогают. Кто бы мог подумать, что обычные слова способны обладать такой силой?

Стали появляться его коллеги: Маклеод в костюме, явно скроенном на человека меньших габаритов; Коллинвуд с Арсено, напоминавшие безработную комическую пару. Ларри Бёрк сотворил крестное знамение перед гробом и некоторое время стоял перед ним склонив голову. Он не очень хорошо знал Кардинала, так как сравнительно недавно пришел в розыскной отдел, но он тоже подошел и принес свои соболезнования.

Пришла Делорм, в темно-синем платье. Кардинал не мог вспомнить, когда он в последний раз видел ее в платье.

— Такой печальный день, — сказала она, обнимая его. Он ощутил, как она чуть-чуть дрожит, сдерживая слезы сочувствия, — и не смог ничего произнести. Она несколько минут стояла у гроба на коленях, а потом подошла к Кардиналу и снова обняла его, и глаза у нее были мокрые.

Пожаловал шеф полиции Р. Дж. Кендалл, в сопровождении детектив-сержанта Шуинара, Кена Желаги и всех остальных сотрудников отдела уголовного розыска, а также всевозможных патрульных констеблей.

Река дня сделала еще один поворот, и вот они уже в крематории «Хайлоун». Кардинал не помнил, как въехал на эти холмы. Кэтрин не хотела церковного отпевания, но в ее завещании, которое она в свое время составила вместе с Кардиналом, она попросила, чтобы отец Самсон Мкембе сказал несколько слов.