ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ - Джордж Элизабет

Пичли вынул изнутри чековую книжку и ручку, отнес это все в столовую, выдвинул из-под стола стул, сел и, официально щелкнув ручкой, начал писать. Первым делом заполнил графу «сумма»: три тысячи фунтов. О том, что Робби удовлетворится меньшей суммой, он и помыслить не мог.

Вслед за ним в столовой появился Роб, за которым, как всегда, тенью следовал Брент.

— Так вот что ты подумал, Джей? — возмутился Робби. — Мы с Брентом пришли к тебе, и ты сразу решил, что дело только в деньгах?

— А разве нет?

Пичли вписал дату и начал выводить имя. Робби стукнул ладонью по столу.

— Эй! Прекрати и посмотри-ка на меня! — Для пущей убедительности он выбил ручку из пальцев Пичли. — Ты думаешь, что нам только деньги нужны, так, что ли, Джей? Мы с Брентом приволоклись сюда — доперли до самого Хэмпстеда, между прочим, хотя у нас у самих дела есть. — При этих словах он мотнул головой в направлении гостиной, что Пичли растолковал как желание указать на внешний мир вообще. — Мы с Брентом, между прочим, бабки теряем ведрами, пока стоим тут с тобой, десять минут калякаем, а ты думаешь, это все из-за денег? Черт бы тебя побрал, Джей! — И, обращаясь к Бренту: — Нет, как тебе это нравится?

Брент тоже подошел к обеденному столу, все еще с развернутой газетой в руках. Он не будет знать, что с ней делать, до тех пор, пока Робби не даст ему очередную порцию указаний. А так хотя бы ему есть чем занять руки.

Несчастный болван был безнадежен. Пичли подивился, как Брент вообще научился завязывать шнурки на ботинках.

— Ну хорошо, — сказал он, откидываясь на спинку стула. — Тогда объясни мне, зачем же вы пришли сюда, Роб?

— Может, просто по-дружески зашли, навестить, так сказать.

— Боюсь, эта история не про нас.

— Ах так? Кстати, об истории. Она вот-вот вернется к тебе, Джей, можешь уже идти открывать ей двери. — Робби ткнул пальцем в газету, и исполнительный Брент тут же поднял ее повыше, совсем как школьник, демонстрирующий одноклассникам свое примитивное искусство. — На этой неделе с новостями туго. Ни члены королевской семьи не напроказили, ни премьер-министра не застукали с членом в дырке какой-нибудь школьницы. Газеты начнут копать то, что есть, Джей. И мы с Брентом пришли обсудить наши планы.

— Планы, — осторожно повторил Пичли последнее слово Роба.

— Ну да. Мы ведь уже однажды навели порядок там, где требовалось. Можем и еще раз повторить. Как только копы пронюхают, кто ты такой на самом деле, и сольют все журналюгам, тебе станет ох как горячо…

— Они уже знают, — сказал Пичли в надежде, что сумеет перехитрить Робби. Его слова были правдой лишь наполовину, но могли сойти и за полную правду, если не выяснять подробностей. — Я уже рассказал им.

Но Роб мгновенно раскусил нехитрый блеф Пичли.

— Да никогда, Джей! Если бы они знали, то скормили бы тебя этим акулам, как только им понадобилось бы показать, что они не просто штаны протирают, а что-то делают. Ты сам это знаешь. Ну да, ты мог им рассказать кое-что, верно. Но если я хоть сколько-нибудь в тебе разбираюсь, всего ты им не открыл. — Робби впился глазами в лицо Пичли и явно был удовлетворен увиденным. Он сказал: — Ага. Хорошо. Так вот, мы с Брентом прикинули и решили, что надо нам обсудить планы. Тебе нужна будет защита, и ты знаешь, где ее получить.

«И тогда я буду в долгу перед тобой до конца жизни, — мысленно закончил за него Пичли. — Вдвое больше, чем уже должен, потому что ты уже во второй раз бросишься останавливать эту свору гончих».

— Мы нужны тебе, Джей, — говорил Робби. — А мы? Мы не поворачиваемся спиной, когда знаем, что в нас кто-то нуждается. Есть люди, которые так и делают, но не мы с Брентом.

Пичли с тоской и ужасом представил, как это будет: Робби и Брент идут ради него в бой, пытаясь оградить его от вынюхивающей жареное прессы, и делают это столь же неэффективно, как проделали в прошлом.

Он собирался отправить их восвояси, домой, к женам, к их полуживому, плохо организованному, неумело управляемому бизнесу — мойке машин богатых людей, в ряды которых им никогда не доведется вступить. Он собирался сказать им, чтобы они навсегда исчезли с его глаз, потому что ему надоело, что его то опустошают, как ванну, то на нем играют, как на плохо настроенном пианино. Он даже раскрыл рот, чтобы все это высказать, но в этот миг в дверь позвонили, он подошел к окну, увидел, кто это, и вместо задуманной тирады велел Робби и Бренту оставаться на месте и вышел из столовой, закрыв за собой двери.