ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ - Джордж Элизабет

Сразу от входа наверх вела лестница, покрытая вытертой красной дорожкой. На первой площадке имелось всего две двери напротив друг друга. Дверь справа была приоткрыта, за ней виднелась пустая комната и дальше еще одна. Деревянные доски пола припорошила серебристая пыль. К филенке второй двери, плотно закрытой, кнопкой была приколота визитная карточка. Нката сравнил ее с той, что дала ему Катя Вольф, — они оказались идентичными. Ногтем он подцепил край карточки и заглянул под низ — там ничего не было. Нката улыбнулся. У него появился столь необходимый ему козырь.

Он вошел без стука и очутился в приемной, удивительным образом не соответствующей району, непосредственному окружению и помещению напротив. Нката даже оглянулся — не перенесся ли он каким-то чудом в более фешенебельную местность. Большую часть полированного паркета покрывал персидский ковер, и на нем разместились стойка секретаря, диван, кресла и столики — все выдержанные в холодном, жестком стиле. Состоящая сплошь из острых углов, дерева и кожи мебель должна была бы диссонировать с ковром и обоями на стенах, но вместо этого придавала атмосфере приемной ту самую долю отваги, которую надеешься найти, выбирая себе адвоката.

— Чем могу помочь?

Вопрос исходил от женщины средних лет, которая сидела перед монитором и клавиатурой. В ушах у нее виднелись крошечные наушники — очевидно, она печатала с диктофона. Вся ее внешность говорила о высоком уровне профессионализма: темно-синий костюм, кремовая блузка, короткие, аккуратно подстриженные волосы с начинающей седеть прядью, уходящей от левого виска к затылку. У нее были самые черные брови из когда-либо виденных Нкатой и самый враждебный взгляд, который он когда-либо получал от белой женщины, хотя он привык, что белые женщины смотрят на него с подозрением.

Он предъявил женщине свое удостоверение и спросил, может ли он видеть адвоката. О встрече он не договаривался, сообщил он миссис Черные Брови, не дав ей задать этот вопрос, но тем не менее надеется, что миссис Льюис…

— Мисс Льюис, — поправила его секретарша ледяным голосом и сняла наушники.

…примет его, как только узнает, что предметом разговора будет Катя Вольф.

Он положил на стойку свою визитку и добавил:

— Можете передать ей вот это. Скажите, что мы с ней беседовали по телефону сегодня утром. Полагаю, она помнит об этом.

Миссис Брови демонстративно дождалась, чтобы Нката убрал пальцы от визитки, и только тогда прикоснулась к ней.

— Подождите здесь, пожалуйста, — сказала она и исчезла вместе с визиткой за дверью, ведущей во внутренние помещения.

Минуты через две она вернулась, вновь надела наушники на голову и, ни слова не говоря и даже не взглянув в сторону Нкаты, возобновила печатание. Такая грубость могла бы привести Нкату в негодование, но он давно уже, с ранних лет, научился видеть в поведении белых женщин только то, из чего оно, собственно, и состоит: глупость и дурные манеры.

Поэтому он углубился в изучение фотографий на стенах — старинных черно-белых портретов, напомнивших ему о временах, когда Британская империя простиралась по всему земному шару. Закончив с портретами, он взял со столика какой-то женский журнал и погрузился в чтение статьи об альтернативах гистерэктомии, написанной женщиной, которая, казалось, несла на себе всю тяжесть мира.

Нката не присаживался, читал стоя. В конце концов миссис Черные Брови не выдержала и многозначительно заявила:

— Вам придется подождать некоторое время, констебль, так как вы пришли не по записи.

— Такова природа убийства, понимаете? Нельзя сказать заранее, когда оно произойдет, — сказал Нката и прислонился плечом к обоям в бледную полоску. Для пущего эффекта он шлепнул по стене ладонью. — Симпатичные обои. Как называется такой рисунок?

Секретарша впилась глазами в участок стены, к которому он прикоснулся, словно выискивая жирные отметины. Она ничего не ответила, тем не менее Нката любезно кивнул ей, перегнул журнал, чтобы удобно было держать его в одной руке, и откинулся головой на стену.

— У нас есть диван, констебль, — процедила миссис Брови.

— Насиделся за день, — сообщил он ей доверительно и, не удержавшись, добавил: — Геморрой, знаете ли.

Это подействовало. Секретарша вскочила, снова скрылась во внутреннем офисе и быстро вернулась. На этот раз она вынесла поднос с остатками послеобеденного чая и объявила, что адвокат готова принять его.