ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ - Джордж Элизабет

Линли обратил внимание, что Дебора не смотрит на него, что ее лицо полностью скрыто от него наклоном головы и упавшими на лоб волосами. Но говорить он не перестал, потому что наконец-то понял, что двигало им почти десять лет назад, что было истинным источником его стыда.

— Потому что я не знал, как себя вести, — сказал он. — Потому что я не планировал, чтобы это случилось, а в те годы у меня все было распланировано, и я не терпел, когда что-то выходило из-под моего контроля. И до тех пор, пока ты молчала, я мог оставить все как есть, я мог вести себя как ни в чем не бывало, я мог жить как ни в чем не бывало. В конце концов я даже сумел убедить себя в том, что ребенка вообще нет. Я говорил себе, что если бы он был, то ты бы давно мне сказала. А раз ты ничего не говорила, то я позволил себе поверить, что ошибся. Хотя в глубине души я всегда, всегда знал, что ошибки не было. Вот так вышло, что я ничего не сказал в июле. И в августе. И в сентябре. Я оставил тебя одну принимать решение и затем действовать в соответствии с ним.

— Это было моей ответственностью.

— Это было нашей ответственностью. Наш ребенок — это наша ответственность. Но я оставил тебя одну. Прости меня.

— Мне не за что тебя прощать.

— Нет, есть за что. Потому что когда вы с Саймоном поженились, когда вы потеряли стольких детей, я понял, что если бы тогда ты родила того ребенка, нашего…

— Томми, нет! — Она наконец подняла голову.

— …нашего ребенка, то ничего бы этого не произошло.

— Все совсем не так, — сказала она. — Поверь мне. Все совсем не так. Ты не должен винить себя из-за того случая. Никаких обязательств у тебя передо мной нет.

— Сейчас — нет. Но тогда они были.

— Нет. И в любом случае это не имело бы никакого значения. Ты мог бы заговорить со мной об этом. Мог бы позвонить. Ты мог бы вернуться на первом же самолете и потребовать, чтобы я рассказала о том, что происходит. Но ничего бы не изменилось. То есть да, мы могли бы второпях пожениться или еще что-нибудь. Ты даже мог бы остаться со мной в Санта-Барбаре, пока я не закончу учебу. Но ребенок все равно бы не родился. Ни от тебя. Ни от Саймона. Ни от кого-либо другого, как выясняется.

— Что все это значит?

Все еще сидя на полу, Дебора отложила скотч и ножницы в сторону.

— Это и значит. Что бы я ни делала, я никогда не смогу родить. — Она быстро заморгала и отвернулась, направив невидящий взгляд на книжные полки. Через несколько секунд она снова посмотрела на Линли. — Нашего ребенка я бы точно так же не выносила. Это называется сбалансированная транслокация.

— Что-что?

— Это у меня такая… проблема. — Она слабо улыбнулась. — Или болезнь? Или состояние?

— Дебора, объясни, что это значит?

— Только то, что я не могу иметь детей. Я никогда не смогу родить. И все из-за одной крохотной хромосомы. Трудно поверить, но это так. — Она показала на себя пальцем: — Фенотип: все в норме. Генотип… Ну, в общем, если человек страдает привычными выкидышами — так это называется; ужасно, да? — то за этим обязательно кроются медицинские причины. В моем случае виновата генетика: один сегмент двадцать первой хромосомы перевернут вверх тормашками.

— Господи, — пробормотал Линли. — Деб, я…

— Саймон еще не знает, — быстро сказала она, как будто желая остановить его. — И я бы пока не хотела говорить ему. Я обещала ему, что подожду как минимум год перед тем, как делать новые анализы, и предпочла бы, чтобы он не узнал о том. что я не сдержала данное ему слово. Я собиралась подождать год, но в июне… помнишь тот случай, над которым ты тогда работал? О смерти маленькой девочки? После этого я больше не могла ждать, Томми. Не знаю почему, просто… просто меня поразила та смерть. Поразила своей бессмысленностью. Как это ужасно, когда новая, чистая жизнь сорвана и загублена в самом начале пути… И я снова пошла к врачам. Но Саймон еще не знает.

— Дебора, — тихо проговорил Линли. — Мне так жаль. Ее глаза наполнились слезами. Она сморгнула их, злясь на себя, и затрясла головой, когда Линли потянулся к ней.

— Нет. Все хорошо. Я в порядке. Правда-правда. Я почти не думаю об этом. И мы сейчас подали документы на усыновление. Пришлось заполнить столько заявлений… столько справок пришлось собрать… Не может быть, чтобы все закончилось ничем… То есть раньше или позже… На всякий случай мы ищем и в других странах. Ради Саймона я бы хотела, чтобы все сложилось иначе. Я знаю, что с моей стороны это эгоистично, но мне хотелось, чтобы у нас был наш ребенок. Думаю, что он хотел… хотел бы того же, но он слишком великодушен, чтобы прямо сказать об этом. — Она улыбнулась, несмотря на то что большая слеза все-таки выкатилась из глаза. — Так что не думай, Томми, будто я подавлена или еще что-то. Нет, все хорошо. Я поняла, что все происходит так, как должно происходить, и неважно, чего нам хочется или не хочется. Самый мудрый путь — это сводить желания к минимуму и благодарить звезды, судьбу или богов за то, что мы имеем.