Пучина боли - Блант Джайлс

— Что вас остановило? — поинтересовался Белл. — Вы собирались поведать об этом его новой жене, так почему было не рассказать его новой дочери о том, что он совершил?

— Ну, во-первых, ей всего лет шесть. Может, семь.

— И вы считаете, что шестилетнему ребенку не следует слышать о таких вещах?

— Да, конечно.

— О вещах, которые с вами делали почти в том же возрасте? Когда вам было семь?

— Я считаю, что маленькие дети не должны даже знать об этом, а уж тем более это делать. А вы думаете, что с шестилетними детьми надо говорить об оральном сексе?

— Сейчас важнее всего то, что чувствуете вы, Мелани.

— В общем, я ни за что не стану говорить об этих штуках с ребенком. Но я остановилась просто от потрясения. Ну, то есть мало того что Ублюдок опять женился и, видно, собирается опять превратить жизнь женщины в ад. Но то, что у него снова маленькая девочка… Это меня просто ошеломило. Меня чуть машина там не задавила. Ей предстоит пережить то же, что и мне, со всеми этими рыбалками, яхтой, «Волшебным миром».

Доктор Белл почувствовал, что утрачивает контроль над собой. В его ладонях вдруг стал нарастать жар, и он поймал себя на том, что представляет себе, как душит ее, трясет ее, кричит ей в лицо: «Ты что, не видишь? Тебе здесь не место. Окажи нам всем любезность и убей себя раз и навсегда». Он с трудом унял бешеный стук сердца в груди. Он решил увести Мелани от ее настоящего — назад, к ее травмам.

— Что было хуже всего в этом? Тогда, когда вы были девочкой. Что было самым-самым ужасным? Физическая боль?

Мелани покачала головой.

Еще минута, и она начнет жевать костяшки пальцев, подумал Белл.

Словно повинуясь его желанию, она поднесла левую руку ко рту и стала грызть одну из косточек.

— Обычно не было никакой физической боли. Только раз или два, когда он, когда он… ну, вы понимаете. О господи. Когда он сзади…

— Анальный секс?

— Ну да.

— У вас были кровотечения?

Она покачала головой, глядя в пол. Белл видел, как она начинает дрожать: в комнату вползла Сущность. Сумрачная фигура в плаще с капюшоном, состоящая изо льда и смерти, заключила молодую женщину в свои объятия.

— Обычно он при этом делал все очень осторожно, — проговорила Мелани. — Чаще всего это было орально. У меня даже губы немели. Иногда у меня саднило между ног. А несколько раз, когда я не могла уснуть, мама спрашивала, что со мной, и мне хотелось ей рассказать. О, как мне хотелось ей рассказать.

— Но вы этого не сделали.

— Нет.

— Потому что…

— Потому что я очень боялась. Он говорил, что если кто-нибудь узнает, то приедет «Помощь детям», и меня заберут. А он сядет в тюрьму.

— Значит, хуже всего была не физическая боль. Получается, хуже всего был страх?

Мелани кивнула, обхватив себя руками, словно в комнате стоял лютый мороз, хотя солнце, бившее в окна, раскаляло воздух в кабинете.

— Я все время боялась. Мне было страшно — вдруг это раскроется.

— Из-за тех последствий, о которых вы только что упомянули?

— Да. А еще… это уже позже, когда мне было лет тринадцать… я боялась, что мама узнает. Потому что я знала, что ей будет от этого больно. И потому что я знала — я беру то, что ей принадлежит. Что я делаю плохо своей собственной матери.

— Что вы спите с ее мужем.

Это должно открыть затычку, подумал Белл, заметив по ее горлу, как она делает глотательное движение.

— Как будто я — другая женщина. Как будто…

Слезы невозможно было сдержать. Они хлынули из нее вместе с жалобными криками, и она, казалось, вся затряслась.

Доктор Белл дал ей коробочку «Клинекса» и стал ждать. Он восхищался чудесной мощью чувства вины. Если им нужным образом управлять, оно куда действеннее любого лекарства.

Когда всхлипы Мелани немного утихли, он произнес:

— Итак, вам приходилось иметь дело со страхом. С чувством вины из-за того, что вы похищаете у матери ее мужчину. Для девочки это очень большое бремя, с этим очень трудно справиться. Но давайте вернемся к «Волшебному миру». Из того, что вы рассказывали мне раньше, можно заключить, что «Волшебный мир» был, пожалуй, самым тяжелым вашим переживанием, но пока мы не дошли до подробностей.

Мелани кивнула. Глаза у нее покраснели от слез, косметика потекла. Та Сущность обратила ее в тряпичную куклу.

Обычно на психотерапевтических сеансах пациенту позволяют двигаться с его собственной скоростью. Как правило, подталкивать его — контрпродуктивно, и риск тут двоякий: с одной стороны, материала может оказаться слишком много для пациента, и он не успеет его усвоить, что приведет к тому, что он выстроит еще более толстую броню отрицания; с другой стороны, такое подталкивание может породить бурный поток эмоций, к которому сам пациент не очень готов. В зависимости от характера существующего невроза это может привести к поведенческим выплескам самого разного рода: пациент может убежать, впасть в ярость или же, само собой разумеется, совершить суицид.