Лес мертвецов - Гранже Жан-Кристоф

Она наконец перевела дух и осознала, что вонь от растворителей и полимеров заглушает запахи крови и плоти. Слабое утешение… Жанна снова задумалась о кровавом бреде убийцы. Даже про себя она не называла его Хоакином. Теперь, столкнувшись с кошмарным воплощением, она уже не верила, что слышала голос того, кто это сделал.

Этот убийца взывал к первобытным божествам. Возможно, он думал, что спасает свою душу. Или планету. Или весь род человеческий. Жанне вспомнился Герберт Малин, американский серийный убийца, веривший, что своими жертвоприношениями он предотвращает землетрясения, и определявший по внутренностям степень загрязнения воздуха.

Одно она знала наверняка: убийца выбрал Франческу Терча из-за ее профессии. Ему хотелось свершить свой обряд в этой обстановке, среди сородичей — первобытных людей, которые, как и он, повиновались инстинкту самосохранения и древним верованиям. Он оставил пещеры — парковки, стоки — ради этого единственного в своем роде места, где род человеческий сквозь тысячелетия стремительно возвращался к прошлому.

Она подумала о Хоакине. О его голосе, бормочущем: «Todas las promesas de mi amor…». И вновь усомнилась. Неужели он в самом деле убийца-каннибал? Или это простая случайность, совпадение?..

В зал вернулись криминалисты в белых комбинезонах.

— Я сейчас, — бросила она Тэну, что-то говорившему их главному.

Она вышла из комнаты. Нашла коридор. Навстречу попался Райшенбах с напомаженными волосами. Рожа мрачная. Для него каждая новая жертва — профессиональный прокол. На ходу поздоровавшись с ним, в конце коридора Жанна обнаружила последнюю, погруженную в сумрак комнату. Сама не зная зачем, она двинулась к этому темному помещению.

Центр зала занимал большой черный лакированный стол. За ним тянулся черный бархатный канат. А за канатом стояла толпа. И здесь первобытные существа. Их разделяли тысячи, даже миллионы лет эволюции, но расставлены они были как попало. Непроизвольно она попыталась разместить их в хронологическом порядке. Слева отыскала пару хрупких горилл, черных и волосатых. Блеск в глазах и задранные в усмешке уголки губ придавали им что-то человеческое. Подальше, тоже слева, скалилась еще одна пара. Не такие волосатые, уже более отесанные. Обтесанные, как кремни, которые они, вероятно, использовали на охоте и для разжигания огня. Прошедшие века высекли из их глаз новую искру. Искру высшего разума.

В стороне, будто семья мужланов, случайно попавших на праздник, теснились низколобые волосатые существа в звериных шкурах и с копьями. Косматые, с выпирающими челюстями и нависшими надбровными дугами. Судя по всему, им было отведено особое место в эволюционной цепочке. Жанна читала кое-какие статьи о развитии гоминид. Она вспомнила о семействе неандертальцев, сосуществовавших с homo sapiens sapiens,[28] прежде чем исчезнуть с лица Земли.

В глубине стояли люди. Не современные, но уже совсем не обезьяноподобные. Всклокоченные, одетые в замшевые лохмотья, как американские индейцы, они напоминали «Граждан Кале» Огюста Родена. Истощенные оборванцы. И все же страх в их стеклянных глазах сменился хитростью. Человек вступил в свои права.

Все они отражались в лакированной столешнице, словно собирались напиться из черного водоема. Жанна заметила последнюю статую, присевшую на корточки на краю пруда. Женщина, закутанная в черный мех или темные лохмотья, отсюда не разглядеть. Жанну поразили ее короткие ярко-рыжие волосы. Может, это доисторическая шаманка?

Жанна невольно отшатнулась. Статуя шевельнулась. У края стола сидела женщина в черной шали. Стриженные ежиком, как у панков, волосы словно пылали огнем. Казалось, она впала в оцепенение.

У Жанны мелькнула догадка. Начальница мастерской собственной персоной. Скульптор-виртуоз, наделявшая жизнью эти создания древних времен.

Она пришла сюда в поисках уединения. Не раздумывая, Жанна приблизилась и положила руку ей на плечо. Рыжеволосая женщина взглянула на нее и, поколебавшись, через силу улыбнулась. Потом поднялась и протянула ей руку:

— Изабелла Вьотти. Я руковожу мастерской. Вы из полиции?

— Нет. Жанна Крулевска. Следственный судья.

Зрачки собеседницы расширились от удивления.

— Но я уже разговаривала с судьей.

— Мы работаем в паре.

— Это обычная практика?

— Нет. Но это дело совершенно… необычное.

Женщина буквально рухнула на стул. Словно обмен любезностями исчерпал ее силы. Поставив локти на стол, она уронила голову на руки:

— Не понимаю… Не понимаю…

— Такое нельзя понять, — откликнулась Жанна. — Мы здесь не для того, чтобы искать объяснения. Или даже анализировать. Наша задача — найти преступника. Арестовать его. Но и когда он будет схвачен, поверьте — тайна не прояснится.

Изабелла Вьотти взглянула на нее:

— Я слышала разговоры полицейских. Это ведь не первый случай?

— Насколько нам известно, это третья жертва. За короткое время.

— Но почему? Я хочу сказать… почему именно Франческа?

Жанна придвинула стул и села напротив.

— Ее выбрали не случайно. Убийцу интересовала ваша мастерская.

— Моя мастерская?

— С самого начала все эти убийства как-то связаны с первобытной эпохой. Мотив кроется в доисторических временах. Вы видели надписи, которые убийца оставил на стенах?

— Да. Нет. Не хочу на них смотреть.

Жанна не стала настаивать. Позже она покажет ей фотографии. Она как специалист может что-то расшифровать, и… Жанна одернула себя. О чем только она думает? Это не ее расследование. Она занимается им незаконно. Даже если ей, возможно, известен убийца.

— Как вы их восстанавливаете? — продолжала она. — По костным останкам?

— По черепам. По костям. Собственно говоря, по муляжам. По копиям ископаемых костей, найденных в Африке, Европе, Азии. Из соображений безопасности оригиналы хранятся в музеях.

— От кого вы их получаете?

— От исследователей. От музейщиков.

— У вас ничего не пропадало?

— О чем вы?

— Череп, фрагменты костей? Все на месте?

— Не знаю. Надо бы проверить. Но кому они нужны?

— Я могу с тобой поговорить?

Жанна обернулась. В дверях стоял разъяренный Франсуа Тэн. Она вышла к нему в коридор. В соседнем зале криминалисты с помощью санитаров осторожно снимали тело с потолка.

— Что ты творишь? Проводишь следствие у меня за спиной?

— Нет. Просто хотела узнать…

— Я слышал. К чему эти вопросы? Теперь ты воображаешь, что убийца ворует кости?

— В «Павуа» он украл околоплодную жидкость. Что, если он каждый раз что-нибудь забирает? Какой-то трофей. И…

Тэн не слушал: он смотрел на что-то или на кого-то за спинами санитаров и скульпторов. Ну конечно, Ланглебер, судебный медик. Еще держит в руках диктофон. Значит, только что окончил осмотр. Он и дал разрешение на перевозку тела.

— Пусть только попробует завести свою шарманку… — процедил Тэн сквозь зубы.

Ланглебер подошел к ним:

— Знаете, как говорил Лакан?

— Твою мать… — прошипел Тэн.

— «Если вы поняли, вы наверняка ошибаетесь».

— Может, хватит выпендриваться? — Тэн ткнул в него пальцем.

Медэксперт примиряюще поднял руки:

— О'кей. Давайте о деле. Модус операнди все тот же. Разве что сегодня ночью месье схалтурил. Либо ему помешали, либо он по неизвестной нам причине очень спешил. Он не снял убитую с потолка. Не расчленил. Ничего не изжарил. А в остальном — все то же. Кровопускание. Укусы. Вырванные куски.

— Протокол вскрытия нужен мне к завтрашнему утру.

— Ты его получишь. Скопирую предыдущий и кое-что добавлю.

— Что добавишь? — спросила Жанна.

— Он сожрал ее глаза.

Тэн изо всех сил замотал головой.

— С меня хватит, — сказал он брезгливо. — Валим отсюда.

Попрощавшись с Ланглебером, они миновали залы с муляжами и головами. Снаружи суетились полицейские. Одни все еще натягивали заградительные ленты вокруг центрального двора. Другие следили за подъездами. Никого из гражданских не допускали в зону безопасности, но жильцы буквально прилипли к окнам.

Райшенбах подлез под ленту и двинулся им навстречу.

— Мы по уши в дерьме. Журналюги тут как тут.

— Постой, — сказал Тэн. — Как они узнали?

— Точно не от нас. Как будем выкручиваться?

— Скажи им, что послезавтра утром, в понедельник, состоится пресс-конференция. Что поделаешь. Придется все им выложить. Хотя выкладывать пока особо нечего.

Полицейский отошел. Тэн взял Жанну под руку и шепнул:

— Мотаем отсюда. Выйдем задами.

Через несколько минут они снова стояли у подъезда на улице Сивьяль.

— Я тебе звякну, когда получу все отчеты. В выходные пообедаем вместе, идет?

Как и в первый раз в лаборатории «Павуа», к нему вернулся его природный задор. Жанна осадила его: