Дьявольская колония - Роллинс Джеймс

«Наконец-то».

— Впереди что-то есть, — предупредил Пейнтер.

Осторожно двинувшись дальше, он преодолел последние несколько ярдов и протиснулся в пещеру, чудесную и одновременно жуткую в своей красоте. Пейнтер отошел в сторону, чтобы остальные смогли к нему присоединиться.

Шагнув в пещеру, Ковальски выругался вслух.

Прикрывая ладонью рот, Хэнк тихо пробормотал:

— О господи…

Тоннель закончился огромной пещерой с такими высокими сводами, что в ней без труда разместился бы пятиэтажный жилой дом. Над головой возвышался практически идеальный купол, словно пещера образовалась за счет пузыря, возникшего в толще известняка и давным-давно лопнувшего.

Слева широкая трещина высоко в стене открывала выход реке, которая врывалась в пещеру бурлящим потоком, — но только это была не вода. Из расселины вытекала пенящаяся грязь, черная и густая, извергающая пары сероводорода. Она собиралась в обширное озеро, которое занимало половину пещеры, подпитываясь десятком ручейков, струящихся из более узких трещинок в стене. Затем озеро выливалось в овраг, расколовший пещеру надвое. По дну этого оврага неслась река бушующей грязи, затянутая дымкой. Пенясь и бурля, поток исчезал в черном зеве в противоположном конце пещеры.

— Поразительно! — пробормотал Хэнк. — Подземная грязевая река. Должно быть, это одна из тех геотермальных артерий, что протекают под плато Колорадо от хребта вулканических пиков Сан-Франциско.

Однако они не были первыми, кто обнаружил эту гигантскую реку.

Через окутанный паром поток был перекинут горбатый мостик, сложенный из длинных узких плит песчаника, скрепленных известковым раствором. В этом сооружении сразу же узнавалась работа древних индейцев пуэбло.

— Как кому-то удалось возвести здесь такую штуковину? — недоуменно промолвил Ковальски.

— Племена, которые в древности обитали в здешних местах, были великолепными зодчими, — объяснил Хэнк. — Они возводили большие сложные здания на вершинах отвесных скал. Так что для них соорудить такой мост было проще простого. И все же каждую каменную плиту нужно было принести сюда на руках.

У профессора остекленели глаза — то ли от едкого воздуха, то ли оттого, что он мысленно представил себе работу древних мастеров. Хэнк направился вперед. Пол пещеры был усыпан каменными обломками, однако чьи-то руки давным-давно расчистили тропинку к мосту.

Пейнтер последовал за профессором, понимая, куда тот идет. Такая же расчищенная тропинка вела на противоположном берегу к входу в тоннель в дальней стене пещеры. Судя по всему, путешествие в подземном мире было еще не завершено.

По мере того как они приближались к мосту, жара становилась невыносимой. Содержание сернистых испарений в воздухе достигло критической концентрации, и дышать стало практически невозможно. Пейнтеру и его спутникам давно бы уже пришлось повернуть назад, если бы не ветерок, который дул им навстречу, унося часть токсинов в проход, оставшийся позади.

— Как вы думаете, переправляться по этому мосту безопасно? — спросил Ковальски, держась позади вместе с Хэнком, который также проявлял беспокойство.

— Ну, мост простоял несколько столетий, — сказал Пейнтер, — но я пойду первым. Один. Если все будет в порядке, вы проследуете за мной, по одному.

— Будьте осторожны, — напутствовал его Хэнк.

Пейнтер и сам думал о том же самом. Он приблизился к началу моста. Ему открылся вид на несущийся внизу поток. Жидкая грязь бурлила и пенилась, брызгая на известняковые стены ущелья. Падение в это горячее месиво будет означать мгновенную смерть.

Не имея выбора, Пейнтер наступил на связанные известью плиты одной ногой, затем другой. Постоял немного на месте. Древнее сооружение казалось достаточно прочным, поэтому Пейнтер сделал еще один шаг, и еще. Он очутился над серединой потока. Услышав тихий скрежет каменных плит под ногами, он застыл. По спине ручьями лился пот. Глаза затянула едкая соленая пелена.

— Все в порядке? — окликнул его Ковальски.

Пейнтер поднял руку, показывая, что все замечательно, однако подать голос не решился. Разумеется, это было глупо. Он двинулся дальше, шаг за шагом, и наконец добрался до конца моста и с радостью спрыгнул на твердую землю.

Переполненный облегчением, Пейнтер наклонился, упираясь руками в колени.

— Нам идти к вам? — окликнул Хэнк.

Пейнтер лишь молча махнул рукой, подзывая их к себе.

Хэнк и Ковальски быстро прошли по мосту и благополучно достигли другого берега. Все трое постояли немного, приходя в себя, затем направились к зияющему жерлу прохода, оставив мутный грязевой поток позади.

Дойдя до входа в подземный тоннель, они были вознаграждены дующим оттуда прохладным ветерком. В воздухе чувствовался едкий минеральный привкус, однако после обжигающего сероводорода пещеры это показалось самой настоящей благодатью.

Ковальски подставил руку воздушной струе.

— Откуда этот ветер?

— Есть только один способ узнать. — Пейнтер снова двинулся вперед первым.

Когда они вошли в тоннель, Хэнк предложил более развернутый ответ:

— Судя по всему, система подземных пустот уходит дальше вглубь. Чтобы пещера дышала вот так, необходимо, чтобы внизу имелось большое количество холодного воздуха. — Профессор указал назад. — Та горячая пещера засасывает охлажденный воздух наверх, и этот воздушный поток продолжает двигаться дальше до самой поверхности, отнимая жар и выводя его наружу.

Пейнтер вспомнил приблизительную оценку объема системы пещер под воздушным пузырем в Вупатки. Семь миллиардов кубических футов. Он чувствовал, что здесь нечто еще более обширное. Но как далеко вниз придется спускаться?

Тоннель вел вглубь, становясь местами крутым, местами выравниваясь чуть ли не до горизонтального. Но вверх он нигде не поворачивал. И воздух становился все холоднее. Минут через десять ходьбы на стенах появился перламутровый блеск наледи, отражающий луч света фонаря. Пейнтер вспомнил слова Нэнси про полости в лаве под кратером вулкана Сансет, заполненные льдом. По-видимому, то же самое явление наблюдалось и здесь.

Вскоре даже идти стало опасно. Поскользнувшись, Ковальски растянулся и громко выругался. Встречный воздушный поток усилился, и теперь щеки Пейнтера обжигал ледяной ветер, как всего несколько минут назад то же самое делал раскаленный сероводород.

— Это пришло в голову только мне, — пробормотал Ковальски, поднимаясь с земли, — или кто-нибудь еще тоже вспомнил фразу «когда ад замерзнет»?

Пейнтер ничего не ответил, так как его фонарик наконец высветил конец прохода. Он поспешил вперед, скользя словно на коньках по гладкому льду. Выкатившись в новую пещеру, Пейнтер снова застыл у входа, пораженный увиденным.

Ковальски у него за спиной тихо присвистнул.

Хэнк ошеломленно ахнул:

— Мы их нашли!..

Пейнтер понял, что он имел в виду.

Они нашли анасази.

16 часов 14 минут

— Это все равно что наблюдать за видеоигрой, n’est-ce pas?[23] — спросил Рафаэль Сен-Жермен.

Он сидел в хвостовом отсеке вертолета наблюдения — одного из двух, одолженных за кругленькую сумму у одной военизированной группы, которая патрулировала мексиканскую границу, отлавливая «наркотеррористов». Две винтокрылые машины с тонированными пуленепробиваемыми стеклами стояли с работающими на холостых оборотах двигателями в пустыне приблизительно в миле от горы с плоской вершиной.

Хвостовой отсек вертолета, в котором находился Рафи, был оснащен двумя вращающимися креслами. Вдоль одного борта тянулась скамья, а вдоль второго выстроилась целая стена оборудования, включающего цифровые магнитофоны, проигрыватели видеодисков и три жидкокристаллических монитора, и все это было подключено к ультракоротковолновым приемникам и видеокамерам, которыми вертолет ощетинился снаружи.

На среднем мониторе дрожащее изображение показывало штурмовой отряд, поднимающийся по расселине на склоне горы к древним развалинам наверху. Это изображение поступало с камеры, закрепленной на каске у Берна, снова предоставляя Рафи возможность наблюдать за происходящим в реальном времени.

Он развернул кресло к Кай Куочитс, сидевшей на скамье рядом с одним из боевиков Берна. Девушка угрюмо смотрела прямо перед собой, скрестив руки на груди. Очевидно, все еще взбешенная коварством Рафи, Кай не произнесла ни слова с тех пор, как они покинули пуэбло после стрельбы по двум пожилым индейцам хопи. Рафи поморщился. Он вынужден был признаться самому себе, что эта неоправданная жестокость не в его стиле. К тому моменту он был измотан долгой дорогой к уединенным хижинам в горах, и его вывела из себя эта проклятая старуха, наотрез отказавшаяся отвечать. Но сейчас у него уже не оставалось никаких сомнений в том, что пожилая пара действительно ничего не знала.