Танец меча - Емец Дмитрий

С Аидушкой в Тартаре предпочитали не связываться. А то перепутает еще разнарядки.

Арея Меф по-прежнему не замечал, и это начи­нало его тревожить. Странно, но ему хотелось ви­деть Арея. Вместо него за третьим кольцом охраны, куда никто не проходил без приглашения, он заме­тил Прасковью.

Будущая королева мрака сидела на малом пере­движном троне — бледная, с алыми губами — и неподвижно смотрела перед собой. Мефу она по­казалась похожей на человека, который сорвался в безмерно глубокую расщелину и все падает, падает, падает… Так давно падает, что перестал уже и верить, что у всякой пропасти есть дно.

На ступеньку ниже, похожий на Квазимодо, устроился Лигул. Он строго следил, чтобы все бон­зы кланялись Прасковье, а когда кто-то не кланял­ся, щурился, как кот, и оглядывался на очередного безликого секретаря, который сразу делал пометку в книжечке.

— Здравствуй! — крикнул Меф.

Услышав его голос, Прасковья вздрогнула. Нетер­пеливо пошарила глазами в поисках Ромасюсика, вспомнила, что того нет, и… жаркими глазами уста­вилась на Лигула, первого, кто ей попался. Челюсть у карлика изумленно отвисла. На висках надулись жилы, лицо побагровело.

— Здравствуй, любимый!— скрипуче произ­нес карлик и, зажав себе ладонью рот, яростно огля­нулся на Прасковью. Та смущенно опустила глазки. Карл Австрийский уронил в абсент вставную че­люсть. Барбаросса перестал хохотать. Мрак зорок: ничего не пропустит.

Меф понял, что второй раз использовать себя как рупор Лигул не даст. В первый он оказался про­сто не готов, но какая у Прасковьи мощь! А если по­лучит его, Мефа, силы, станет непобедимой.

Глазки у Лигула были тусклыми, но умненькими, как у ростовщика. Взгляд деловито коснулся вначале центра груди Мефа, затем его щита и, наконец, но­жен с мечом. При этом Меф был абсолютно уверен, что его меч, а тем более ножны и щит увидеть во­обще невозможно.

— Долго заставляешь себя ждать. Повелительни­ца замерзла! — хмуро сказал Лигул.

Меф хотел сказать, что пришел вовремя, но ре­шил, что разумнее будет промолчать. С каждым следующим словом он будет залипать в Лигула все больше, как человек, решивший на четвереньках перебежать болото. Проще остаться на берегу.

Слева от трона, шагах в пяти, Буслаев увидел Улиту. Бывшая ведьма стояла, защитно скрестив на груди руки. В мятом лице ее жили задерганность и неуют.

Меф шагнул к ней. Улита предупреждающе под­няла палец и на что-то показала. Буслаев заметил, что на ее шею наброшена петля, от которой тянется синеватая прозрачная нить. Едва заметная, тоньше волоса. Это был знаменитый поводок мрака, кото­рый никаким образом невозможно разорвать.

Другой конец нити держал Пуфс. Он приседал, согнув колени, и смотрел на трон Лигула с такой сладостью, будто его лицо целую ночь вымачива­лось в банке с вареньем. Идеальный подчиненный. Правда, споткнись начальник и упади — он первый наступит ему на голову и побежит за новым. Но за­чем же думать о печальном, пока все хорошо?

Послышался шум. Оглянувшись, Меф увидел, что охрана, не получившая приказа от отвлекшегося Ли­гула, пытается не пропустить Арея. Тот как будто ни­чего и не сделал, даже к мечу не потянулся, но страж, стоявший прямо перед ним, рухнул. Переступив че­рез него, Арей спокойно прошел в образовавшуюся брешь и направился к трону.

Горбун, опомнившись, замахал ручкой, успокаи­вая охрану.

— Такой день, такой день! — сладко пропел он. — Кстати, а которой час?

— Полчаса до четверга.

Лигул изумленно приподнял бровки. Он выгля­дел приятно изумленным.

— В самом деле? Значит, до пятницы успеваем?

— Если не затягивать, можно успеть и до четвер­га, — разомкнув губы, процедил Арей.

Лигул удивился еще больше. Вот уж точно, был день сюрпризов.

— А к чему такая спешка, Арей? Торопишься к… Барон мрака, не отрываясь, смотрел на него. Нет,

Лигул не оставит Варвару в покое. Будет вечно ис­пользовать ее, как рычаг давления и шантажа.

— … своему одиночеству? — коварно поправился горбун. — Ну почему бы и нет? Я вот и Пуфсу гово­рю: «Зигги, не загружай Арея рутинной работой! Он нужен нам для больших дел!»

Пуфс торопливо заулыбался и закивал. Он готов был подтвердить все, что угодно. Невежливо не до­слушав горбуна, Арей повернулся к Мефу.

— Ты приготовился умереть, синьор-помидор? — серьезно спросил он.

Меф молча швырнул ему в грудь ту самую же­лезную перчатку, возвращая ее. Он знал: если заговорит с ним сейчас, не сможет потом всерьез рубиться.