Танец меча - Емец Дмитрий

«Правда не здесь, а в той искре разума, сердца, воли, которая единственная является вечной. В том, что не потребится. Мне срочно нужен жизненный принцип. Простой и ясный. Что-то, что вписывает­ся в два, максимум три слова. Все, что длиннее — на жизненный принцип не тянет. Какой же это будет принцип?»

Внедорожник влетел во двор и, громыхая му­зыкой, стал замыкать круг вокруг катка. Снижать скорость он явно не собирался. Ирка, только что объехавшая двор, видела, что за поворотом гуляют дети. Не раздумывая, она толкнула идущие вдоль ко­лес обода. Подпрыгнула на бровке и, едва усидев в кресле, двумя руками рванула левое колесо, твердо развернув коляску навстречу машине.

Визг тормозов. Запоздалый гудок. Коляску несиль­но толкнуло бампером в колесо. Ирка не пострадала. Только на мгновение испугалась, что коляска опро­кинется, и она окажется на асфальте, беспомощная, как перевернутая черепаха. Но коляска была тяжелая и устояла, только отъехала на полметра.

Из внедорожника выскочило взбудораженное нечто в синей дутой куртке. Замахало руками, заматерилось, подбегая. Ирка спокойно ждала, глядя туда, где у «нечта» располагались глаза. Что-то шло не по сценарию. «Нечто» не поняло, что его не бо­ятся. Смутившись, синяя протоплазма вползла на­зад в джип и торопливо включила заднююпередачу. Ирка не удивилась. Она почему-то знала, что все так и будет.

«Люби и защищай?» или «Люби всех, кроме себя?» — подумала Ирка.

— Ты осталась валькирией, — произнес кто-то за ее спиной.

Ирка нетерпеливо дернулась в одну сторону, в другую. Спинка коляски мешала увидеть. Тогда она потянула левый обод коляски и развернула ее.

Багров сидел на дутой сваренной трубе — ма­леньком шлагбауме, которым отставной подпол­ковник с третьего этажа оберегал закуток для своего «Форда». Матвей похудел и выглядел, мягко скажем, нестерильным. Во всяком случае, осторожные мама­ши с детишками обходили его по дуге.

— А если бы… — начала Ирка.

— Он не успел бы даже коснуться тебя. Я был ря­дом. Мне было важно, чтобы это стало твоей побе­дой, — сказал Матвей.

Ирка хотела спросить его совсем о другом.

— А если бы все-таки… — попыталась пробиться она.

— Я вообще всегда был рядом. И всегда буду!

Глава 15. Причал для бумажного кораблика

Продавщица с ужасом смотрела на взъерошен­ного молодого человека, держащего в руках здоро­венную куклу. В магазине-стекляшке она была одна, и ей в голову лезли всякие нехорошие мысли о нар­команах, которые могут загрызть за несколько де­сяток. Рядом со взъерошенным молодым человеком переминался здоровенный лоб со щенячьим лицом, могучие плечи которого перегораживали дверной проем.

— Девушка, ау! У вас селедка эсэсовская есть? — сердито спросил взъерошенный.

— Какая? — испугалась продавщица.

— Ну эс-эс? Слабосоленая! — пояснил взъеро­шенный, нежно постукивая головой куклы о при­лавок.

— Н-нету.

— Тогда гоните торт!

— А деньги? — робко спросила продавщица.

Напоминание о деньгах взъерошенному не по­нравилось. Брови у него встали торчком, как ежи­ные иголки.

— Н-но! Я забыл бумажник в лимузине! — сказал он, поворачиваясь к своему спутнику. — Мошкин, плати! Подчеркиваю: все налапопам. Мне чужого не надо!

Здоровенный лоб вздохнул и, томясь, послушно заплатил. За годы их знакомства таких «налапопамов» набралось столько, что хватило бы на авиаби­лет до Гаити.

— Умница! Так держать! — одобрил коротень­кий. — И не чихай на меня вирусом жадности! Не люблю!

— Я не чихаю!

— А я говорю: чихаешь! И не спорь, а то врублю внутреннего хохла — пожалеешь!

Дождавшись, пока торт завяжут бечевкой, Чимоданов взял его под мышку, а Зудуку, схватив за ногу, перекинул через плечо.

— Пошли! — велел он Мошкину. — Чего на тетю смотришь? Сдачи ждешь или влюбился?

Мошкин, задохнувшись, замахнулся на него, задев колокольчики счастья, которые, по секрет­ной директиве Лигула, вводил в моду еще Арей и которые теперь его усилиями висят почти во всех ночных магазинах и гостиницах. Суть этих колокольчиков состоит в немедленном вызове дежурных комиссионеров и суккубов и, следова­тельно, более равномерном распределении их по планете.