Танец меча - Емец Дмитрий

На асфальте, куда падала слюна, образовывались кислотные крапины. «Белые рубашки» смутились.

— Может, не надо? — спросил старший.

— НАДО, Вася, надо! Ворье проклятое! Хай вин подавится моим завтрашним днем! — с необыкно­венной ядовитостью выкрикнул Хнык и, схватив за рукав высокого аккуратиста, потянул его к себе. — Не отдам, и все тут! Мой пупсик!

— Нет, мой! — Тухломон схватил его за другой рукав. Затрещала рубашка. Молодой человек попы­тался вырваться — да куда там! Суккубы и комиссио­неры слабы, только когда им это выгодно.

Толкаясь головами и шипя, они перетягивали не­счастного юношу по всей площадке, как вдруг Тух­ломон, почти одержавший верх, неожиданно пере­стал бороться и уронил оторванный рукав.

Хнык решил, что враг сдался. Он издал торже­ствующий вопль, но, посмотрев туда же, куда и Тух­ломон, застыл по стойке «смирно». У киоска «Изго­товление ключей» стоял странный человек Он был сух, длинен и походил на скелет селедки, который заправили через ворот в синий спортивный костюм.

— Следуйте за мной, расходный материал! — приказал он наждачным голосом и, повернувшись, пошел прочь. Казалось, он почти тащится, но каж­дый шаг странным образом перемещал его на не­сколько метров.

Тухломон и Хнык посерели и обреченно, как расшалившиеся школьники, повлеклись за ним. Это был страж второго ранга Вольгенглюк, сыскной пристав мрака по розыску суккубов и комиссионе­ров. Грозный старый Вольгенглюк, от которого ни один комиссионер не спрятался бы, даже стань он песчинкой на Марсе.

Подволакивая ноги, Тухломон пытался вспом­нить, чем он провинился. Эйдосы сдает по норме, конечно, кое-что зажиливает, но это еще надо дока­зать. Внезапно он вспомнил, что недавно, в частной беседе, увлекшись, назвал Пуфса «пупсом». А вдруг тому донесли? Спину Тухломона залил пластилино­вый пот. Он совсем размяк и завалился на Хныка, на­ходившегося в таком же состоянии.

Вольгенглюк оглянулся. Ему известен был ужас, который испытывают суккубы и комиссионеры, когда его видят. Приблизился, небрежно перекинул обоих через плечо и продолжил путь. Тухломон и Хнык болтались, как два пустых костюма. Руки про­висали до земли, цепляя асфальт. Едва живые от страха, они ухитрялись переругиваться.

— Ах ты, суккубочка! Ну и несет от тебя! — сказал Тухломон.

— От бяки и слышу! Хлам! Тухлый Моша! Поце­луй меня в щечку! — пискляво отозвался Хнык.

* * *

Неблизкий путь от «Спортивной» до «Кузнецкого Моста» Вольгенглюк прошаркал за пять минут. Пе­реулочки он проскакивал, улочки промахивал, про­спекты перешагивал, и все с обычной своей ленцой и вялостью.

Хнык и Тухломоша поначалу переругивались, а потом заключили перемирие и стали подавать друг другу знаки. Тухломоша показал на асфальт и сделал рукой движение, будто закручивал лампочку. В ответ Хнык двумя пальчиками изобразил «топ-топ», и оба гадика согласно закивали.

Этот немой телеграф означал: если бы Вольгенглюку велели доставить нас в Тартар, он давно бы это сделал. А раз куда-то несет, значит, жить покуда можно.

Наконец Вольгенглюк очутился на Кузнецком. У дверей подвального кафе он остановился и сбро­сил Тухломона с Хныком на асфальт. Тухломоша с Хныком вскочили на ножки.

Дверь у кафе была современная, кокетливая, с железными цветочками и вставками из пластика, но опытных гадиков это не обмануло. Они сразу почувствовали, что место со скверной историей. Когда-то боярский сын Мишка Тыртов замуровал здесь заживо стрелецкого сотника, своего прияте­ля и собутыльника. Пока холопы клали камень, сот­ник гремел цепями и плакал, а Мишка Тыртов сидел на ступеньках и нехорошо ухмылялся. Глаза у него были мутные с перепою, а щека разодрана ногтями. При Александре II в подвале помещалась печатня, подделывающая ассигнации, затем притон и воров­ская «малина».

— Я тут много раз был, — задумчиво сказал Тух­ломон.

— А я по всей Москве много раз был! Понял, нюня моя? Не хвастай! — запищал Хнык, не желав­ший оставаться в тени собрата.

Тухломон потянул дверь. Из подвала тянуло ощу­тимой сыростью.

— Проходите вперед, уважаемый! — галантно изогнувшись, предложил комиссионер.

— Сам уважаемый! Сам проходи! — огрызнулся Хнык, пытаясь столкнуть Тухломона вниз.

После короткой, ничем не закончившейся пота­совки они стали спускаться по бесконечной камен­ной лестнице. Вместе, нога в ногу.

— Левой! Левой! Раз-два-три… — командовал Тух­ломон.