Дракончик Пыхалка и Великий Мымр - Емец Дмитрий

– Не скажут – так подумают! Люди часто думают иначе, чем говорят. Скажем, думают: «Опять этот дурак звонит!» – а говорят: «Очень рада вас слышать, Иван Иваныч!»

– Подождите! – Пыхалка догнал старушку. – Как мы узнаем, что Грыз уже здесь? Есть хоть один признак?

Ягуся призадумалась.

– Дайте-ка вспомнить! Вспомнила! Запах гнилой рыбы! – воскликнула она.

Кошка Дуся брезгливо поморщилась.

– Запах гнилой рыбы! Брр! Какая дрянь! Но откуда?

– От верблюда! – встрял Куклаваня, но никто не обратил на него внимания. Все смотрели на Ягусю, ожидая, что она скажет.

– Грыз любит гнилую рыбу – это любимое его лакомство, – пояснила Ягуся и, волоча за собой фен, направилась к двери. – Пойду попугайчиков кормить!

– Разве у вас есть попугайчики? – поразился Пыхалка.

– Пока нет, но ведь я могу их и купить! Удачи вам! – сказала Ягуся и растворилась в воздухе.

– Ну вот и пропала! – укоризненно сказала Дуся. – Пришла, натоптала, напугала, рассказала о Грызе и – ее и след простыл.

– Напрасно ты так. Ягуся бы осталась, но ты же помнишь пророчество – все должны сделать мы сами! Победить Мымра и вновь рассыпать мозаику! – возразила кукла Оля.

– Удобнее всего сваливать на пророчество! – фыркнула кошка, и шерсть на ее загривке поднялась дыбом. – Пророчество то, пророчество се. Вот пойду на кухню, украду со стола банку с паштетом и буду ее нагло есть. А когда мне скажут «Брысь!», заявлю: «Вы не смеете меня гнать! Я священное животное и под защитой пророчества!»

– Ты понял, что она хотела сказать? – после некоторого раздумья над словами Дуси Пыхалка повернулся к Куклаване.

– По-моему, кошка хотела пошутить. – Пупс сунул руки в карманы. – Слышали пословицу: «Хвост длинный – ум короткий?»

Пыхалка, вместо того чтобы рассмеяться, нахмурился.

– Но-но! У меня тоже хвост длинный, даже длинней, чем у кошки! – задиристо сказал он.

– Можешь считать себя единственным исключением из правила! – разрешил ему Куклаваня.

Маша тревожно повернулась к ним и прошептала:

– Чем-то пахнет. Вы ничего не чувствуете?

– Мы бесчувственные! – гордо сказал пупс.

– Не мешай, пупсятина! Слышишь, Дуся, этот запах повсюду? Что это?

Дуся принюхалась и выпустила когти.

– Фу! Тухлой рыбой воняет! – прошипела она.

* * *

Великий Мымр сидел на крыше противоположного дома и наблюдал за тем, что происходит в комнате, в волшебную подзорную трубу. Труба приближала не только изображение, но и звуки.

– Скоро, очень скоро придет мой час! Час торжества и победы! Вы все, жалкие людишки и герои сказок, будете ползать у моих ног и просить пощады! – шипел он.

Мымр видел, как по направлению к дому ползет что-то склизкое. Там, где оно касалось снега, снег становился грязным, как если бы на него вытрусили ковер.

– Ага! Он уже рядом! И часу не пройдет, как я получу мозаику, а девчонка умрет!

Грыз поднялся по лестнице, подполз к двери Машиной квартиры и, раскатавшись в плоскую прозрачную лепешку, протиснулся под ней. В коридоре Пантагрыз слился с полом и стал выжидать удобное время, чтобы проникнуть в комнату. Уши замаскировавшегося под коврик монстра были насторожены – Грыз ловил всякое слово, всякий звук. Изредка коврик вздрагивал, и из него показывался раздвоенный язык, с которого капля за каплей стекал яд. По коридору разливался запах гниющей рыбы.

* * *

– Он где-то близко! Я это чувствую! – прошипела Дуся, косясь на дверь.

– Что будем делать? – спросила кукла Оля.

Она выглядела бледной, испуганной, но решительной. В минуты опасности Оля не терялась, а внутренне собиралась.

– Возьми свою поварешку, кукла! Меня колотишь, вот и его поколоти! – легкомысленно посоветовал Куклаваня.

– Лучше я снова тебя поколочу! Чтоб не молол групости! – сказала Оля, но поварешку все-таки взяла. Поварешка казалась Оле самым надежным оружием на свете.

Маша подкралась к двери и прислушалась. В коридоре все было тихо, но сильный запах гниения выдавал скрывающегося Грыза.

– Он где-то там! Вдруг мама вернется, а он ее укусит?

– Надо что-то предпринять! – едва слышно прошептал Пыхалка. – Наверняка Грыз нас подслушивает. Давайте делать вид, будто мы не знаем, что он здесь.