Белая тетрадь - Ролдугина Софья

Место ночлега представляло собой не то подросшую колыбель, не то гамак из плотной, почти не просвечивающей ткани, подвешенный на двух ремнях. Материал был тонкий, но необычно теплый; он давал странное ощущение защищенности, словно отсекая нас от остального мира.

— Из чего это сделано?

Князь задумался.

— Если честно, понятия не имею. Но из такой ткани шьют аллийские плащи-невидимки.

— А если какая-нибудь нечисть решит присоединиться к нашей теплой компании и прыгнет с дерева? — я осторожно подергала кончик ремня. Вроде бы, тщательно затянуто…

Князь усмехнулся.

— Пусть сначала увидит.

Когтистая рука нашарила что-то за краем «гамака», потянула… Полог, сшитый из того же замечательного материала, с шелестом накрыл «колыбель» целиком, смыкаясь с краями, и через секунду мы оказались внутри кокона. Я хотела еще что-нибудь спросить, но князь уже отвернулся, щекотно шепнув напоследок на ухо:

— Спокойной ночи…

С самого своего рождения я всегда спала в одиночестве. Даже в глубоком младенчестве колыбель с моей драгоценной особой стояла в соседней с маминой комнате. Позже всех «квартирантов», начиная с родного брата и заканчивая кошкой, я выживала из своих владений в кратчайшие сроки. Так уж я устроена — не могу спать, когда в считанных метрах от меня есть кто-то еще.

Но тут об одном метре даже мечтать не приходилось. Сантиметр — и то до тех пор, пока ветер не качнет кокон. А качал он его часто.

Да еще запах озона…

— Ксиль?

— Ну, — недовольно буркнул Максимилиан.

— Скоро будет гроза…

— И что?

— А мы не намокнем?

От такого заявления князь ненадолго впал в ступор.

— Ты хоть раз видела пропускающую влагу аллийскую ткань для плащей?

— Ну… нет.

— Вот и умница. Заканчивай с паранойей и спи.

Я вздохнула. Да, с похитителем мне повезло. И вообще, еще недели не прошло, а впечатлений уже хватит на всю оставшуюся жизнь. И не только плохих. Закрыв глаза, я вспоминала дорогу в Бирюзовый, огни ночного города, смешливого кареглазого кланника — Ллайс, кажется? — и полет. Четверть часа — и полконтинента позади.

Внезапно я с необыкновенной остротой осознала, что от привычного мира меня отделяют не только километры — что-то большее. Как будто дома нет. Это не экскурсия и не пикник. Я могу не вернуться. Перед глазами всплыло мамино лицо… И мой последний день рожденья: мы с девчонками сидим в кафе, мороженое в стаканчиках уже растаяло, а кто-то — Айне, кто же кроме нее… — украдкой пытается нас сфотографировать. И то далекое лето в домике целителя, когда я впервые пробовала свои силы в магии, а Дэриэлл учил моего брата играть в шахматы…

Воздуха внезапно стало слишком мало, я судорожно втягивала его, стараясь себя не выдать.

— Эй, мелкая, что ты трясешься? Или решила намочить нас изнутри слезами, если с грозой не прошло? — с незлой иронией спросил князь.

Я не ответила, изо всех сил вжимаясь лицом в жесткую натянутую ткань. Не думать, не думать…

Если тебе есть, ради чего жить — тебе есть и что терять…

Максимилиан мягко развернул меня, мягко прижал к плечу… Я вяло отбрыкивалась, бормоча что-то обиженно-несуразное.

— Что случилось? Тебе кошмар приснился, да? — он ласково провел рукой по волосам. — Про эти подземелья?

Я всхлипнула. Ну, как он не понимает? Все эти змеи, пещеры, скелеты — просто глупые страшилки. Настоящий кошмар — потеряться. Когда никого нет рядом.

Если тебе есть, ради чего жить…

— Как это — никого? А я что, пустое место? — горло болезненно сжалось, и слезы хлынули с новой силой. — Ну не плачь, хватит, перестань, все будет хорошо… Вот ведь сырость развела…

Он еще что-то говорил, постепенно переходя на странный шипящий язык, похожий на шелест опавших листьев… И пахло от него тоже листьями — нет, травой, высушенной за день под жаркими лучами. Свежий, чуть горьковатый запах… Успокаивающий.

Вспышка. Раскат грома.

Хлынул ливень, и шорох водяных струй смешался с древним певучим наречием. Я затихла, убаюканная ласковым тоном и осторожными прикосновениями. И меня совсем не беспокоило, что кожа его уже не была холодной. Я уткнулась ему в шею, не думая ни о чем, не вспоминая, растворяясь в его запахе.

Вот бы дождь не кончался…

— Найта? — тишайший шепот у меня над ухом.

— Что…

— Нет, ничего особенного… просто… — он осторожно перебирал когтистыми пальцами пряди моих волос. — Просто… я когда-нибудь попрошу тебя о чем-то… о чем-то очень важном для меня… Так вот, скажи мне тогда «нет», ладно?

— Ладно…

— Только не в коем случае не соглашайся…

Но я уже засыпала. И последнее, что я услышал перед тем, как провалиться в сон было горькое, болезненно-нежное:

— Ребенок… какой же ты еще ребенок…

А потом пришли сны.

Здесь заканчивается история, записанная в Белой тетради.

Моя свадьба была великолепна.

Гости в ярких нарядах. Корзины цветов. В торжественную музыку вплетаются трели птиц.

И он ждет меня в конце бархатной золотистой дорожки. На губах — счастливая, чуть насмешливая улыбка. В пронзительно-синих глазах — любовь и абсолютное доверие.

— Согласна ли ты, Найта, взять в мужья Максимилиана из Северного клана?

— Да, — как можно отказаться, потерять такое чудо, как ты? Ксиль… Моя мечта. Моя звезда…

Моя рука в твоей руке…

В него можно было бы влюбиться уже за это безмолвное обещание защиты и спокойствия. Даже если бы этот горький запах не сводил с ума. Даже если бы…

И ты рядом. Со мной. Навсегда…

— Согласен ли ты, Максимилиан, взять в жены Найту, Само Совершенство и Великую Героиню?

В глазах вспыхивают и опадают смешливые серебряные искры.

Мое сердце сжимается в предчувствии кошмара.

Глядя на меня, он не выдерживает и хохочет уже в полный голос. Тонкие пальцы обхватили плечи, полночный шелк волос разметался беспорядочной гривой, но даже сгибаясь от хохота пополам, утирая невольно выступившие слезы, он умудряется выдавить:

— Ну, малявка… Я от тебя всего ожидал, но такое…

В глазах моих темнеет от стыда, я оступаюсь, падаю… и просыпаюсь.

И, конечно, этот идиот — язык не поворачивался звать его князем — хохотал как ненормальный.

Если бы я могла провалиться под землю, я бы это сделала. С величайшим удовольствием. Но до земли было метров десять, увы.