Черный Янгар - Демина Карина

Пиркко вытирала ноги мужа и, зачерпывая костяной лопаточкой мазь, накладывала ее поверх белой кожи ровным слоем. Мазь воняла, но была прохладна.

И поддаваясь прохладе, Вилхо смежил веки.

— Янгхаар Каапо упрям, — сказала Пиркко, отставляя кувшин с мазью. — И с него станется умереть, не проронив ни слова. Он слишком ненавидит… отца… тебя… даже меня, хотя видят боги, что я желала мира с этим человеком.

Кивнул Вилхо, признавая за нею правду.

— Освободи его.

Эти слова Пиркко были столь неожиданны, что замер кёниг.

— Освободи, — повторила Пиркко, глядя в глаза. — Прояви милосердие… ты взял себе его земли, скот и золото. Печать и месть — вот все, что осталось у Янгара. И будь уверен, что он не отступит от мести, не отдаст тебе последнее сокровище. Однако он полагает, что умрет и тем держится. Заставь его жить. Его суставы вывернуты, его тело изодрано, а кости сломаны. Он нищ и бессилен. И останется калекой, если только…

Замолчала Пиркко-птичка, позволяя кёнигу самому додумать.

Янгхаар Каапо горд.

Не простит того, что с ним сотворили.

Новой мести жаждать будет. И пожелает вернуть былую силу, но ни один лекарь не способен помочь тому существу, которое видел Вилхо в подземельях.

— Отпусти его, — в третий раз повторила Пиркко. — И он сам приведет тебя к Печати.

Она была умна, маленькая птичка.

— Мой брат, Талли, хороший охотник, — она положила голову на колени мужа, и Вилхо нежно коснулся темных волос. — Он проследит, куда отправится Янгхаар Каапо. А за братом последуют люди отца…

И Печать Полоза обретет законного хозяина.

А Вилхо станет здоров.

Это ли не справедливо?

Янгхаар больше не знал, жив ли он.

Боль.

…и зеленая трава.

Боль.

…синее-синее небо. Жаворонок падает, словно камень.

Снова боль и ничего, кроме боли, даже там, на иной стороне мира…

— Где?

Спекшиеся намертво губы, которые не пропустят слова, хотя Янгхаар сказал бы… уже сказал бы, только пусть оставят его, позволят просто умереть.

И стыдно за слабость.

— Танцуй… — Хазмат с копьем сам выплясывает у столба, он обнажен, и сухое тело его покрыто множеством шрамов.

— Это мои шрамы!

Хазмат хохочет и, направляя острие в грудь Янгара, повторяет:

— Танцуй!

— Где Печать? — голос Ерхо Ину пробивается в видение. И черная плеть змеей обвивает шею, где не осталось ни клочка целой кожи. — Отвечай, змееныш…

И плеть сползает по груди, разрастается, превращаясь в Великого Полоза. Стыдно смотреть ему в глаза, но Янгар не способен отвернуться. И Полоз обвивает правнука.

В коконе тепло.

Надежно.

И раздвоенный язык касается щеки Янгара.

— Я жив, — получается сказать, пусть бы два эти слова и забирают остаток сил.

— Ты жив, — отвечает ему змеедева.

Ее косы паутиной рассыпаются по траве. Пойманные ромашки наливаются золотом, меняются сами травы, и вот уже нет неба, но есть выложенный синим камнем потолок пещеры.

— Потерпи, малыш. Скоро все закончится.

— И я останусь здесь?

С ней можно говорить. И боли почти нет. Только слепят глаза алмазные чешуйки змеедевы.

— Нет, — качает она головой. — Тебе еще рано.

— Я не хочу возвращаться…

…сияют камни на перстнях, которые слишком тяжелы для тонких пальцев матери. Она же снимает с полки очередной ларец, каменный, с высокой крышкой, на которой свернулся кольцом змей. Мама прикасается к нему с опаской.

— Что выбрать? — она садит Янгара на колени, и он, зачарованный драгоценными россыпями, пытается считать камни.

Умеет до десяти.

И дважды до десяти… и потом устал загибать пальцы. Но что-то важное ускользает из памяти. И Янгар задирает голову, силясь рассмотреть мамино лицо. Вот только взгляд останавливается на красном пятне.

— Ты платье вымазала, — говорит Янгар, трогая его.

Липкое. И пахнет нехорошо.

— Ничего, дорогой, мне уже не больно…

Он вдруг вспоминает и, спохватившись, что уже поздно, даже понимая, что уже поздно, спешит сказать:

— Я спасу тебя.

— Не потеряй, — качает головой мама, вкладывая в ладонь камень, не драгоценный, но темно-зеленый, с золотыми искорками и дырочкой, сквозь которую видно солнце.

— Я спасу тебя…

…где?

У боли тоже есть порог.

И за ним Янгара не станет. Его подводят к этому порогу, но уйти не позволяют. Держат на краю.