Богадельня - Олди Генри Лайон

– Не знаю, – беспомощно развела руками пророчица. – Но Вит придет к этой реке.

– Тогда сейчас он в Хенинге. Я найду его, Матильда. Обещаю.

– Я буду ждать, – голос девушки был тихим и отрешенным, но от этой отрешенности мороз пробирал по коже. – Я буду очень ждать. Да поможет вам Бог. Возвращайтесь вместе с ним.

– Мы… мы вернемся вместе…

Мейстер Филипп уходил, не в силах оторвать глаз от лица ясновидящей. Пятился. Натыкался на скамьи и столы.

– Мы вернемся…

Матильда смотрела, как он спиной распахнул дверь трапезной. Шатнулся, почти упал в зияющий портал. Дверь мягко закрылась.

«Все будет хорошо, – уговаривала себя девушка. – Вит в Хенинге, мейстер Филипп его отыщет. Приведет обратно. Чего это я, дура, разволновалась?»

Однако заноза в груди жгла по-прежнему. Морочила: стены пошли мельчайшими трещинками, превратились в мозаику. Яркую, цветную… плоскую. Так уже было! было! в базилике, во время Обряда!.. Сладкий ужас: конец всему знакомому, привычному… Значит, начало новому?! Что спрятано под осыпающейся фальшью штукатурки? Скажите! я хочу знать! Не оттуда ли приходят сны, мечты и прозрения? Быть может, именно там все происходит по-настоящему, а мы лишь спим, изредка ловя дальние отголоски настоящей жизни? Где Витольд Бастард возвращается в Хенинг, одетый в сверкающий доспех, с мечом на поясе, во главе отряда рыцарей…

Наваждение качнулось. Застыло в неверном равновесии. Сейчас, сейчас осыплются витражи иллюзий! У Матильды перехватило дыхание от страха и восторга… И все кончилось. Темная зала трапезной, пыльные окна, закат сгорел дотла, огонек свечи мигает на столе – вот-вот погаснет.

Сладкий ужас засыпал в норе сердца.

Рядом с золотой душой Витольда.

LXXVIII

– …ага! Запомнил я его, хозяин. Тот самый парень. Я ему: чего без оружья шляешься? Повяжут ведь! А он все вас спрашивает. Мимо меня в дом – шасть! Простите, хозяин, недоглядел.

– Он здесь?!

– Не-а, ушел. Я ему сказал: вечером пусть заглянет. Мол, вернуться обещали. Как бы его стража не забрала – без оружья, без грамотки…

– Ладно, Птица. Вели кухарке ужин готовить. Пусть в кабинет подаст. А если тот парень придет – ко мне без промедления.

– Ясно, хозяин.

Птица тяжело затопал в сторону кухни, а мейстер Филипп поднялся наверх. Оставалась надежда, что Витольд объявится сам. Если же нет… Начинать поиски на ночь глядя не имело смысла. Найдется, куда он денется… Небось на Дно, к приятелям удрал. Хвастаться.

Мейстер Филипп улыбнулся.

Этой улыбкой он пользовался редко, храня ее для себя.

Хвастаться есть чем. Опыт удался. Теперь psyche Витольда питает, усиливая пророческий дар Матильды, и девушке не надо тратить жизненные силы physis. А Витольд, прекрасно развиваясь телесно, в будущем наверняка избежит потери интереса к жизни, которому подвержено большинство дворян в зрелом и преклонном возрасте. Ведь psyche юноши жива, хоть и удалена от изначального physis. Разумеется, за детьми потребуется дополнительное наблюдение. Но результаты уже налицо. Надо будет представить их на Совете Гильдии и сообща обсудить открывающиеся перспективы.

Душегуб поджал губы. Спрятал улыбку до лучших времен.

Гораздо больше его сейчас волновал монах. Возможность узнать побольше о Бурзое, легендарном основателе Гильдии, выглядела чрезвычайно соблазнительной. Но с другой стороны… Раньше любой избранник, проникший в тайны Гильдии, неизменно становился своим. А с фратером Августином вышло иначе. Это пугало. Например, никто не брал с монаха слова молчать о богадельне. К чему отягощать клятвами того, кто скоро будет молчать просто по велению сердца?

Способен ли цистерцианец при его дурацкой честности наболтать лишнего?..

– …Ваш ужин, господин.

Кухарка принялась расставлять тарели и судки. Отвлекая от размышлений. Напоследок мейстер Филипп успел подумать, что монах, скорее всего, отправился в родную обитель. Отыскать его проще простого. Другое дело – подвигнуть упрямца к завершению перевода…

– …ох, страсти-то какие! – квохтала меж тем кухарка. Сусло сплетен вздымалось в женщине, переливаясь через край. Хозяин молчит, не бранится, значит, можно дать волю языку. – В порту сыскарей магистратских прям-таки в куски! В клочья! Говорят, бес вселился!

– В сыскарей? – вяло отозвался мейстер Филипп.

И только когда вопрос – ленивый! пустой! – уже слетел с губ, сердце вдруг екнуло в груди. С этого момента рассеянный взгляд обрел цепкость кошачьих когтей, и Душегуб стал слушать очень внимательно.