Золотой ключ. Том 1 - Эллиот Кейт

— Подожмут хвосты. — Он ухмыльнулся. — Эйха, еще как подожмут.

— И, надеюсь, поймут, кто в доме хозяин. — Грихальва поцеловал кончики пальцев, прижал их к груди. — Вы — не ваш отец, да благословит Матра его имя. И пора им это признать.

Алехандро встал.

— Решено! — Он рассмеялся; мир вокруг снова был светлым, красочным, многообещающим. — Берись за кисть, Верховный иллюстратор. Оформи мой указ. Увековечь на полотне. Я сейчас уезжаю в Каса-Варру, а когда вернусь, все придворные, и даже Серрано, узнают, что я намерен предложить Сааведре Грихальве Марриа до'Фантоме.

Лицо Сарио Грихальвы приобрело странное выражение.

— Это гораздо больше, чем было у Гитанны Серрано, — задумчиво сказал он.

— И у Премиа Санкты? — Алехандро рассмеялся. — Мы с тобой пускаемся в дальнее плавание, Грихальва. Нас ждут бури и рифы. — Он придвинул стул к столу. — Мне пора. Сделай, как я сказал, и моя поддержка тебе обеспечена. Всегда и во всем. До конца твоих дней.

— Двадцать лет? Или двадцать пять? — Невесело улыбаясь, Грихальва повел плечом. — Эйха, разве это важно? Даже за такой короткий срок можно сделать немало.

— Начинай безотлагательно, — велел Алехандро. Командовать было легко — помогала уверенность в своей правоте. Он твердым шагом вышел из комнаты.

* * *

Граццо Матра, коридоры-были безлюдны. В такие прекрасные дни, как этот, семья большей частью выбиралась на свежий воздух; одни расставляли мольберты и этюдники среди колонн внутреннего двора, другие с альбомами для эскизов отправлялись в сады. Детей уводили за городскую окраину, учили тонкостям пейзажистики; когда-то Раймон и сам бывал на таких уроках — и эсту-до, и муалимом.

Внешнее кольцо коридоров изобиловало высокими стрельчатыми окнами и днем освещалось прекрасно, а здесь, в недрах Палассо Грихальва, разросшегося вопреки хирению рода, господствовали сумрак и тени.

И такой же сумрак, такие же тени царили в душе Раймона. Злость угасла, горечь осела, боль притупилась. Что сделано, то сделано. Что сказано, то сказано.

Он шел медленной и твердой стариковской поступью. Год за два, полжизни за жизнь — если ты Грихальва, мужчина, Одаренный. Но даже годы — не самое страшное, даже костная лихорадка.., если ты Грихальва, мужчина, Одаренный.

"Номмо Матра эй Фильхо. Номмо Чиева до'Орро”.

По коридорам внутреннего кольца, сквозь сумрак и тени — в мир света, признания, уважения. В мир, сулящий спасение.

Он задержался у двери. Повернул ключ в замке, поднял щеколду.

Галиерра Вьехос Фратос. Со стен как живые глядят предки и современники. Братья, дяди, племянники.

Но среди них нет отцов и сыновей. Таким, как Раймон, в роскоши отцовства отказано.

Пейнтраддо Чиевы. — Все. Кроме одной.

Среди них — копия. Одна из нескольких. Как умно. Как предусмотрительно. Впервые в жизни Раймон искренне позавидовал Сарио, ведь ему хватило смелости проникнуть в свою сущность и увидеть не только путь к достижению главной цели, но и неизбежные последствия.

Сарио — умница. Сарио — гений.

Сарио Грихальва заглянул себе в душу и увидел свет — такой яркий, что способен ослепить, такой жаркий, что способен испепелить. И он ослепил. Испепелил.

"И, наверное, не только меня, — думал Раймон, — но и всех, кто был ему нужен, а потом стал для него опасен”.

Он подошел к своему автопортрету, пригляделся. Как молод он был в пятнадцать лет… Лицо свежее, без единой морщинки, во взоре надежда, бодрость и вера в себя.

Вера в то, что он может стать Верховным иллюстратором.

"Номмо Матра эй Фильхо, номмо Чиева до'Орро”.

Он не стал Верховным иллюстратором. Зато он его создал.

Он выжал из легких весь воздух. Вот если бы с такой же легкостью выжать из сердца всю горечь и боль!

— Эйха, — сказал он, — какая разница? Просто иначе они это сделают сами, как было с Томасом… Может, и с Сарио надо было так поступить…

Он снял со стены Пейнтраддо Чиеву, коснулся изувеченной ладонью своего молодого лица, рельефного слоя красящих и связующих веществ, лака. Рецепт взят из Фолио.., из Кита'аба. Да, это он. Одаренный, иллюстратор, Вьехо Фрато.

Тот, кем он был до Сарио.

Раймон Грихальва согрел в кулаке Золотой Ключ. Потом сорвал его с шеи, размахнулся и пронзил Чиевой до'Орро лак, краску, холст. И сердце.

* * *

Сарио стоял перед незаконченной картиной, столь восхитившей герцога. Нельзя сказать, что похвала герцога не доставила удовольствия художнику; вместе с тем она вызвала пренебрежительную, угрюмую ухмылку. Но Алехандро уже не мог ее увидеть.