Демон пробуждается - Сальваторе Роберт

Смотритель насмешливо фыркнул.

— Это потому, что у них не хватает смелости подойти поближе к врагу! Ладно, давай соберем стрелы, а потом я покажу тебе кое-что интересное.

После того как стрелы были собраны, кентавр повел юношу в глубь леса. Они шли несколько часов. Разговаривали мало, но кентавр время от времени играл на волынке. Наконец, когда солнце уже заметно клонилось к закату, они добрались до уединенной сосновой рощи в центре заросшего травой и цветами луга. Элбрайн удивился — как это он ни разу не наткнулся на эту рощу, почему обостренная интуиция не привела его в место, столь совершенное по красоте, столь гармонично вписывающееся в окружающий ландшафт? Эта роща — каждый цветок, каждый куст, каждое дерево и камень, каждый игривый, звонкий ручеек — удивительным образом отличалась от всего, что ему до сих пор приходилось видеть в этих краях. В ней ощущалось нечто священное, созвучное скорее Облачному Лесу, чем миру, искалеченному воздействием человека.

Тут определенно присутствовала и магия. Элбрайн приближался к роще почти в трансе, с чувством благоговейного восторга; кентавр не отставал от него. Они углубились в рощу, где среди густого подлеска змеились тропинки. Не спрашивая, правильный ли путь он выбрал — из опасения нарушить удивительную тишину и спокойствие этого места, — Элбрайн пошел по одной из них.

Тропинки то сходились, то расходились, сплетаясь в причудливый узор. Роща была невелика — всего ярдов двести в длину и вдвое меньше в ширину, — но тропинок было столько, что, если выложить их рядом, они наверняка покрыли бы всю площадь рощи.

Наконец они добрались до уединенного тенистого места, где тропинка раздваивалась, огибая скалу, усыпанную пятнами желтых цветов. Элбрайн обошел ее справа и хотел было двинуться дальше, но внезапно звучный голос кентавра нарушил хрупкое очарование тишины.

— Не слишком-то ты восприимчив для ученика эльфов.

Элбрайн резко обернулся, собираясь призвать его к молчанию, но тут же позабыл об этом, вообще позабыл о кентавре, когда его взгляд упал на скалу, которую они только что обошли. Это была не скала, понял он, а груда камней, и лежали они не как придется, а в форме… да, в форме пирамиды. Он оглянулся по сторонам. Несомненно, они находились в самом центре рощи, и теперь Элбрайн отчетливо ощущал, что именно эта каменная пирамида была источником ее магии.

Он опустился на одно колено, внимательно разглядывая камни и поражаясь тому, как точно они были подогнаны друг к другу. Прикоснувшись к одному из них, он почувствовал легкое покалывание — несомненный признак магии.

— Кто здесь похоронен? — прошептал Элбрайн.

Кентавр улыбнулся.

— Спроси кого-нибудь еще, — ответил он. — Эльфы опустили тело в землю, когда я был не старше тебя.

Юноша с любопытством посмотрел на него.

— И давно это было?

Кентавр пожал плечами и смущенно забил по земле копытом.

— Примерно половину человеческой жизни назад.

Элбрайн, в общем-то, так и предполагал.

В конце концов, подумал он, ему вовсе не обязательно знать, кто именно похоронен здесь — человек, эльф или кто-то еще. Очевидно, он был дорог тол’алфар, раз они удостоили его чести упокоиться в таком месте и возвели над ним эту пирамиду. Кентавр обещал показать ему кое-что интересное — и сдержал слово.

А как насчет выигрыша, обещанного за победу в состязании? — подумал Элбрайн. Он поднял взгляд на кентавра.

Словно прочитав его мысли, тот сказал:

— Приходи сюда почаще и в конце концов ты найдешь того, кому подчиняются дикие лошади.

Вскоре они покинули рощу; пора было перекусить. Однако поздно ночью юноша вернулся сюда, и на следующий день тоже, но только на четвертый раз, две недели спустя, обещание кентавра наконец исполнилось.

Это случилось свежим осенним днем, когда ветер раскачивал ветки деревьев и гнал по чистому голубому небу пышные белые облака. В самой роще, однако, все было тихо и спокойно. Отдавая дань уважения тому, кто был похоронен под пирамидой, Элбрайн направился прямо в центр рощи, постоял там и уже собирался уходить, как вдруг…

Как вдруг услышал музыку.

Сначала он подумал, что это кентавр играет на своей волынке. Но нет. Мелодия была гораздо нежнее — тончайшая, еле заметная вибрация в земле и воздухе. Она не затихала и не усиливалась, просто лилась, лилась, сотканная, казалось, из стука копыт и свиста ветра… Из стука копыт? Элбрайн бросился туда, откуда доносилась мелодия.