Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница - Гудкайнд Терри

У него даже не было времени, чтобы закричать прежде, чем он обуглился до неузнаваемости. Он упал, ударившись о землю — это и было тем шумом, который слышал Ричард за мгновение до этого.

Внешний вид безликого человека стал более чётким. Его нос обозначился определённее. Он теперь имел намёк на прорезь для рта. Казалось, словно он вытянул очертания из жизни, которую он только что забрал.

В то же мгновение другие солдаты Внутренней Гвардии выступили перед приближающейся угрозой.

Безликий человек коснулся их, проходя через их защитную линию. Их лица также немедленно смялись в чёрные, сожжённые складки, которые больше даже не выглядели человеческими, и они безжизненно обрушились на землю.

— Зверь, — сказала Никки, находившаяся возле Ричарда. Он помогал держать её. Её рука была вокруг его плеча.

— Зверь, — снова прошептала она, немного громче, на случай, если он не услышал её в первый раз. — Твой дар вернулся. Зверь может найти тебя.

Генерал Тримак уже вёл полдюжины солдат к новой угрозе. Эта угроза продолжала надвигаться на Ричарда с абсолютным безразличием к мужчинам, мчащимся ему на встречу.

Генерал Тримак взревел от напряжения, мощно замахнувшись и со свистом опуская свой меч на приближающуюся угрозу. Человек не предпринимал никаких попыток уклониться от удара.

Меч вошёл ему в плечо на добрый фут, прямо около шеи, почти отрубая плечо от тела. Такая рана остановила бы любого. Любого живого.

Генерал, всё ещё не отпускавший мечь, мгновенно превратился в сморщенную, обугленную, потрескавшуюся кровавую массу, которая начала осыпаться. Генерал Тримак обрушился на землю, не успев даже вздрогнуть или закричать. За исключением униформы, его тело было неузнаваемо.

Безликий человек, чьё тело было всё ещё глубоко расколото мечом генерала, даже не споткнулся. Его лицо получило ещё более чёткие очертания. Теперь были заметны зачатки глаз, глядящих из углублений. На щеке появился намёк шрама, подобный тому, что был у генерала Тримака.

Лезвие меча, в том месте, где оно вошло в человека, начало дымиться, раскалившись добела, как будто его только что вынули из кузнечного горна; затем оба его конца повисли, расплавившись надвое и выпадая из его груди. Остриё ударилось о пол, за его спиной, а эфес меча упал и один раз подпрыгнул, шипя и дымя на ближайшее тело.

Солдаты бросились со всех направлений, чтобы остановить приближающуюся угрозу.

— Назад! — завопил Ричард. — Всем! Всем вернуться!

Одна из Морд-Сид обрушила свой Эйджил на нижнюю часть шеи человека. Она тут же опрокинулась, задымившись и превратившись в почерневший, обугленный труп.

То, что было только намёком на волосы зверя, превратилось в белокурые пряди, какие были у неё мгновение назад.

Наконец все остановились и затем побежали в обратном направлении, пытаясь окружить угрозу, в то же время, оставаясь вне пределов досягаемости.

Ричард схватил арбалет у соседнего солдата Внутренней Гвардии. Оружие уже было заряжено одной из смертельных стрел с красным оперением, которые Натан нашёл для них.

Как только человек с проявляющимся лицом целеустремлённо направился к нему, Ричард поднял арбалет и нажал на спуск.

Красно-оперённый болт врезался в центр груди. Человеко-зверь остановился. Его гладкая кожа начала чернеть и рассыпаться точно так же, как у людей, к которым он прикасался. Колени подогнулись, и зверь свалился дымящейся кучей, выглядя абсолютно так же, как те люди, которых он убил.

Однако, в отличие от других, он продолжал тлеть. Огня не было, но всё это, включая униформу, которая, как Ричард мог теперь видеть, не была фактически униформой из ткани, кожи, и брони, а являлась частью самого зверя, таяло и пузырилось.

Распадающаяся масса начала сгущаться в чернеющую материю. В то время, как все стояли ошеломленные и наблюдали, — это горело без пламени, высыхая, трескаясь и извиваясь, пока не остался один пепел.

— Ты использовал свой дар, — сказала Никки, её голова опустилась. — Он нашёл тебя.

Ричард кивнул.

— Бердина, пожалуйста, отведи Никки куда-нибудь, где она смогла бы немного отдохнуть.

Ричард надеялся, что она сможет выздороветь, что с ней всё будет в порядке. Он не просто заботился о ней, он нуждался в ней. Эди сказала, что Никки была его единственной надеждой.

— Ай-яй-яй-яй. Как это глупо с твоей стороны.

Рэйчел подскочила и, не сдержав взвизга, развернулась на колючий тонкий голос. Немигающий пристальный взгляд выцветших бледно-голубых глаз прилип к ней. Это была Сикс.

Инстинкт Рэйчел требовал бежать от неё подальше, но она знала, что ничего хорошего из этого не выйдет — впереди был тупик пещеры, а Сикс перегородила выход, и потому сбежать было некуда. У Рэйчел был нож, но даже он неожиданно показался ей смехотворно жалким оружием.

То, что она предстала перед ней в полном одиночестве — один на один с этой ведьмой, напускало на неё страх ещё больший, по сравнению со всеми предыдущими случаями, которые приходили Рэйчел на память. Её чёрные волосы выглядели так, будто их соткали тысячи пауков «чёрная вдова».

Казалось, что её туго натянутая кожа должна вот-вот разорваться на шишковатых скулах. Её чёрное платье практически было невидимым в полумраке, заставляя при этом её бледное лицо и руки выглядеть так, будто они плавали сами по себе в мёртвой тишине пещеры.

Она скорее предпочла бы столкнуться с Призраками-кулдыками, чем встретиться с Сикс.

Рэйчел было интересно, как долго эта ведьма наблюдала за ней из-под покрова темноты. Она знала, что Сикс была способна передвигаться бесшумно, как змея, тем более, что ей не составляло труда двигаться в кромешной тьме. Рэйчел ничуть не удивилась бы, если бы увидела у той раздвоенный язык.

Рэйчел настолько глубоко погрузилась в работу, занимаясь рисунком Ричарда, что она не просто потеряла представление о времени — она, в какой-то степени, забылась о том, где находилась.

Она настолько увлеклась тем, что должна была сделать, что полностью забыла о мерах предосторожности. Она даже и представить не могла, что может так сильно увлечься чем-то.

Она почувствовала себя дурой, что позволила по небрежности допустить поймать себя из-за такой глупой ошибки. Чейз бы покачал головой от негодования по поводу такого позора и обязательно бы спросил её о том, внимала ли она тому, чему он её учил.

Но она так отчаянно желала уничтожить то, что было вытворено над Ричардом. Она понимала, что означало то, что было в центре одного из этих заклинаний. Она знала, насколько оно было ужасным. Она совершенно точно представляла, насколько беспомощным это могло заставить почувствовать тебя.