Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница - Гудкайнд Терри

Императорская стража толпилась вокруг прорехи в своде потолка. Это была элитная гвардия. Они отлично знали своё дело.

При мысли о том, куда ведет эта лестница, Никки боялась, что ее ноги подкосятся. Один из стражей, явно узнав Никки, отступил в сторону, не сводя с нее глаз.

— Лезь, — произнесла сестра Эрминия.

Никки вышла, как оказалось, в обширный котлован, выдолбленный на территории Равнины Азрит. Ей не было видно, что лежало за стеной земли и камня, но ей и не нужно было видеть — она и так знала, что было там.

За котлованом поднимался в холодное ночное небо внушительный искусственный склон, освещённый факелами. На некотором удалении, тёмный призрак плато, на котором располагался Народный Дворец, выглядел так, словно касался самих звёзд и парил над этим склоном, построенным из гравия и земли.

Дно вырытой ямы сбивало с толку лабиринтом различных возвышенностей, очевидно явившихся результатом работы разных бригад рабочих, которые готовили строительный материал для склона.

Этих рабочих нигде не было видно. По всей видимости, они копались в этом районе, где сейчас стояла она, и натолкнулись на подземелье со множеством ходов.

В то время, как чернорабочие, скорее всего, давно ушли, теперь здесь посюду были солдаты. Причём те, кого она могла видеть вокруг, были не из числа регулярной армии Имперского Ордена — они были более организованы по сравнению с той толпой головорезов.

Это были профессиональные солдаты, умудрённые опытом мужчины, самые приближённые к Джеганю. Они были из самого доверенного круга мужчин, кто на протяжении последних лет сражался вместе с ним в различных кампаниях.

Поскольку эти люди всегда были ближе всего к императору, Никки узнала многих из них. Если даже она и не могла вспомнить всех по именам, она узнала многих по лицам, уставившихся на неё. В свою очередь, они тоже узнали её.

Такая женщина, как Никки, с её ниспадающими светлыми волосами и красивой фигурой, едва могла остаться незамеченной в лагере Имперского Ордена. Но в большей степени, каждый из этих людей признавал её, как Госпожу Смерть.

Они знали её это имя, потому что в прошлом она командовала многими из них. Они боялись её. Она убила некоторых из их товарищей, кто не подчинялся её приказам так, как она требовала от них.

Вера в Орден призывала самоотверженно жертвовать собой для великого блага — самопожертвование этой жизнью для жизни после смерти — именно за то, что она доносила им эту праведную жертву, провожая их в долгожданную загробную жизнь, за самое святое, за что они боролись — они и ненавидели её.

И каждый из этих людей знал, что она была женщиной Джеганя. В движении, которое было посвящено великому благу в пользу права каждой личности, которое стремилось к идеалам абсолютного всеобщего равенства, он пользовался ею, давая понять, что она была его собственностью.

Как и рядовые солдаты, ни один из этих людей никогда не смел прикасаться к ней. Однако, бывало и такое, что Джегань в виде благосклонности, отдавал её некоторым офицерам из ближнего окружения, таким, как коммандер Кадар Кардиф.

Многие из этих людей были в тот день свиделями, как Никки отдала распоряжение заживо сжечь Кардифа. Некоторые из них по её приказу помогали привязать их командира к столбу и разжечь под ним костёр. Несмотря на своё нежелание, они не осмелились воспротивиться её приказу.

Она помнила о своём прежнем статусе, когда посреди холодной ночи все глаза были устремлены на неё. Словно в защитную мантию, она ещё раз облачилась в тот прежний ореол.

Тот ореол оставался её единственной защитой. Она держала свою голову поднятой, а спину прямой. Она была Госпожой Смерть, и она хотела, чтобы каждый понимал это.

Не ожидая пока Сестра Эрминия направит её, Никки двинулась в направлении склона. Она внимательно осмотрела лагерь с площадки обзора во Дворце, потому знала, как он был устроен. Она помнила, где расположились командирские палатки.

Без особых хлопот она могла проложить дорогу до палатки Джеганя. Скорее всего, поскольку Джегань наблюдал за Никки посредством глаз Сестры Эрминии, женщина никак не возражала против самостоятельных действий Никки.

Никакого смысла не было в том, что её препирающуюся отволокут к ногам императора. Это ничего бы не изменило. С тем же успехом она могла встретить свою судьбу, распоряжаясь собой сама и с высоко поднятой головой.

И всё же больше этого, Никки хотелось, чтобы Джегань увидел её такой же, какой и видел её всегда. Ей хотелось, чтобы он увидел её такой, какой знал, какой представлял её, пусть даже она другая теперь.

Даже если он подозревал, что она так или иначе изменилась, она хотела предстать перед ним такой, к какой он привык.

В прошлом ей было безразлично, насколько безопасным будет то, что он собирается делать с ней. Это безразличие останавливало Джеганя. Оно приводило его в бешенство, разочаровывало и восхищало его.

Она была той, кто сражался на его стороне, сражался за его стремления, и всё же, она была той, кого он мог получить только силой.

Даже если она не могла распоряжаться своим Даром, она по-прежнему владела разумом, и именно разум был её главной и истинной силой — именно об этом наставлял её Ричард. С Даром или без него, она могла сохранить безразличие к действиям Джеганя. Безразличие давало ей силу.

Стоило ей выбраться из котлована и миновать периметр тяжело вооружённых охранников, как она начала сталкиваться с шеренгами рабочих, поднимающих землю и камни из других котлованов. Сотни мулов, тянущих все разновидности повозок, тащились вперёд длинной вереницей сквозь мрак.

Факелы высвечивали шеренги людей, направлявшихся к склону. Мужчины, обычные солдаты Имперского Ордена, молодые, сильные, гордость Древнего Мира, превратились в обычных чернорабочих. Уж точно не за этой славой они ушли на войну.

Никки лишь слегка обращала внимание на происходящее. Для неё теперь не было никакого значения, что они делали со склоном — склон был ложным манёвром. Ей больно от мысли, что эти скоты, развернувшие лагерь, получили доступ во Дворец.

Она должна что-то придумать, чтобы остановить их.

На краткий миг, эта самая мысль о том, чтобы остановить их, показалась ей абсурдной. Что она сможет предпринять, чтобы остановить их? Она придала жёсткости своей решимости, наряду со своей спиной. Она будет сражаться с ними и, если понадобится, то до последнего вздоха.

Сёстры Эрминия и Джулия тащились сзади, пока Никки шла мимо действа лагеря. Сестра Эрминия выглядела бы глупо, если б подтолкнула её вперёд. Взяв инициативу на себя, Никки успела вернуть себе титул Королевы Рабов.