Русские инородные сказки - 4 - Фрай Макс

Так и пошло. Нагуляются Марго и Рита, устанут, присядут на лавочке (а то и вовсе на бордюре или посреди газона — чего уж стесняться-то), разложат доску и играют. Часами. И никто им не мешает. Ни звонки, ни дела, ни дождь, ни ветер, ни футбольные фанаты.

Поначалу Марго от смущения утрировать начала: громче с Ритой разговаривать (даром, что обе слышат хорошо), да над прохожими, заглядевшимися на них, издеваться.

— Ну что, — хихикает. — Что встал-то? Сумасшедших не видал? Ох, любопытный народ какой пошел.

— Марго-о-о, — привычно тянет Рита.

А Марго, знай, пуще веселится.

— Ри-и-та, — передразнивает.

Молчи, мол, дорогая, не мешай.

Так и не мешает Рита, подпевает вовсю. Ей тоже, в общем-то, смешно.

— Вы знаете, — говорит. — Она считает, что я — ее галлюцинация.

— А разве нет? — тут же откликается Марго, выбрасывая дубль-пять.

— А разве да? — смеется Рита, отвечая двумя шестерками.

— Разумеется — да. — И прохожему. — Вы со мной не согласны?

Пожмет плечами прохожий, ничего не ответит, а дальше пойдет, нервно поводя плечами.

— Ты по-прежнему уверена?..

— Уверена, дорогая. У-ве-ре-на.

— Неужели тебе все еще не все равно?

— Мне давно уже все — равно.

— Марго-о-о…

— Ри-и-ита…

Потом игра эта, не в пример нардам, надоела, перестала Марго обращать внимание на прохожих, на любопытствующих, на зевак. Перестала корчить из себя безумицу. Перестала спорить с Ритой — зачем, боже мой? Все равно.

И Рита перестала убеждать Марго — тоже, в сущности, бессмысленно как-то выходит.

Иногда только в парке или посреди оживленного проспекта толкнет Рита Марго в бок, взденет указательный палец — слушай, слушай! И Марго слушает, как за спиной девочка шепчет мальчику:

— Смотри, какие старушки славные. Близняшки. Здорово, наверное, иметь близнеца. Что бы ни случилось — один не останешься.

Рита хитро смотрит на Марго. Ты по-прежнему уверена, что я — галлюцинация?

Качает головой Марго, улыбается насмешливо. Не дури меня, дорогая. Уверена. У-ве-ре-на.

Вопрос веры

Бог пришел ко мне вечером. Ровно через полчаса после того, как я перестала в него верить. В дверь аккуратно постучали (звонок у меня не работает, и руки никак не дойдут починить), я посмотрела в глазок. Он стоял на лестничной площадке, пританцовывая, словно в туалет хочет. В одной руке пакет, в котором угадывается стеклотара, в другой — коробка с тортом.

— Привет, — сказал он, когда я, налюбовавшись на его небритую физиономию, все-таки открыла дверь.

— Привет, — хмуро сказала я. — Ты опоздал, я в тебя уже не верю.

— Да? — он, по-моему, удивился.

— Да, — я тоже удивилась, я думала он все самым первым узнает.

— Ну, ладно, — как-то слишком легко согласился он. — Можно я в туалет зайду? А то пиво, знаете ли.

Я впустила его, одной рукой отодвигая собаку, порывающуюся его облобызать (а вместе с ним и тортик; и еще вопрос, если честно, кого больше), второй пытаясь застегнуть пуговицу на штанах (блин, ну давно надо было или похудеть или перешить). Он вручил мне пакет и коробку, стянул ботинки, чмокнул собаку в лоб, отчего она, слегка обалдевшая, села на попу и загадочно улыбнулась, и пошел вглубь квартиры, прямо к заветной комнатке. Интересно, откуда он знает, куда идти, он же у меня ни разу не был? Впрочем, чего это я, квартира-то стандартная.

Не было его долго, видимо, пива было много. Бог, тоже мне, подумала я, с такими пустяками не справляется. Правильно я в него больше не верю.

Я ушла на кухню, положила его гастрономию на стол (в пакете что-то радостно зазвякало и забулькало), машинально нажала на кнопку пуска чайника. Собака увалилась на пол. Одним глазом поглядывала на торт, вторым следила за коридором.

— А вот и я, — радостно возвестил он, заходя на кухню и усаживаясь на табуретку (собака тут же полезла ему носом в ладонь). Я молчала.

И он молчал.

Короче, мы молчали.

Минут пять.

Или шесть.

— Слушай, — наконец сказал он обиженным голосом. — Ну, что такое, честное слово? Ну, не веришь в меня и не надо, но чаем-то напоить можно?

Потом добавил, кивая на стол:

— У меня тортик есть. Птичье молоко, между прочим. Ты же любишь?

— Не нужен мне твой тортик, — проворчала я и полезла за чашками.

— Мне в той, которая со щенками, — торопливо сказал он. И добавил смущенно, — Люблю щенков.