Русские инородные сказки - 4 - Фрай Макс

— А если бы он за мной пришел? — спросила принцесса.

— Ну, тогда бы я ему вынес Грааль, — хмыкнул дракон.

Юлия Боровинская

Дурак на горке

Старая ветряная мельница была очень одинока. И не только потому, что стояла на холме поодаль от деревни. Просто у неё даже мельника не было. Много-много лет назад его не то повесили, не то сожгли — мельница уже запамятовала. С мельниками такое нередко случается, ведь тот, кто живет на отшибе, да еще и заставляет работать на себя ветер и воду, не иначе как с чертом компанию водит! Во всяком случае, именно так думают обычно люди. Да и часть политого потом хлебушка отдавать за помол жалко. Ишь, устроился: все вокруг пашут, а он один богатеет! Точно — колдун.

Впрочем, насколько помнила Мельница, никаких особых богатств у ее покойного хозяина после казни не обнаружилось. Так, денег полушка да зимний тулуп. И никаких колдовских книг, конечно. Мельник-то, если честно, читать так и не выучился.

Вот и осталась Мельница без присмотра. На рискованную должность ее хозяина больше никто не претендовал, а в деревне мололи хлеб ручными жерновами, что было, конечно, тяжело, долго и неудобно, зато бесплатно и безопасно. Только ребятишки иной раз, сбившись в тесную стайку и подначивая друг друга, осторожно пробирались к Мельнице. Глазели на нее, замирая от страха, и, дождавшись, когда ветер качнет ее неуклюжие деревянные лопасти, разбегались врассыпную с воплями ужаса.

Со временем в деревне эту старую постройку, нелепо торчащую на холме, иначе, как «Чертова каланча» уже и не называли. Мельница и рада была бы завести хоть одного, самого завалящего чертика, чтобы ей не было так скучно и тоскливо, но черти, как видно, предпочитали края потеплее и не спешили селиться в пыльной заброшенной комнате рядом с грохочущими жерновами. Мыши — и те давным-давно уже сбежали оттуда, где когда-то вовсю жировали на дармовом зерне.

Мельница старела, постепенно рассыхалась и дни напролет дремала, вспоминая веселые времена, когда мучная пыль теплым белым облаком висела в воздухе, огромные мешки стояли на полу, а хозяин хохотал и спорил с деревенскими мужиками, скрепляя каждую сделку гулкими хлопками ладоней. Да, тогда Мельницу любили и заботились о ней, смазывали и заменяли прогнившие доски… А когда однажды тощий сумасшедший рыцарь на полудохлом коне ни с того, ни с сего напал на нее и проделал своим дурацким копьем изрядную дыру в одной из лопастей, хозяин так горячо вступился за своё имущество, что едва дух из этого психа не вышиб. Как же давно это было!

Мельница пыталась пожаловаться на свою жизнь Ветру и печально скрипела всякий раз, когда он к ней прикасался. Но Ветер в своих бесконечных странствиях навидался куда худших несчастий и только смеялся в ответ на ее стоны. Зато Туча — та почти всегда была готова посочувствовать Мельнице и поплакать над ее горькой судьбой, но вот беда: от дождя и без того обветшавшие доски начинали гнить, так что слезливую Тучу лучше было лишний раз не расстраивать.

То, что сделано человеком, без его заботы быстро приходит в упадок. Мельница прекрасно понимала, что еще несколько лет — и она начнет разрушаться. Обвалятся дырявые лопасти, перекосятся стены, упадет крыша, и, в конце концов, деревенские жители растащат ее на дрова и сожгут в печках. Поначалу она еще мечтала о том, что придет новый хозяин, выметет сор, заколотит щели, и вновь польются веселые ручейки зерна, превращаясь в легкую муку. Но у времени свои жернова, и они умеют перемалывать надежду в пыль. Жить, день за днем ожидая смерти, не очень-то весело, но что же еще делать, когда выбирать не приходится?

Но вот однажды (в сказках всегда есть это «однажды»; впрочем, и в жизни — тоже, только мы не всегда его замечаем) из леса пришел тощий старик, взобрался на холм и тяжело опустился на ступеньки Мельницы.

— Ну, что, великан, — спросил он печально, — отчего бы тебе сейчас не съесть меня? Я одряхлел, мой конь пал, меч источила ржавчина, а оруженосец сбежал и нанялся слугой в трактир. Я больше не в силах бороться с несправедливостью и побеждать зло, а возвращаться домой, чтобы тихо доживать свой век в тепле и скуке, не хочу. Лучше бы мне погибнуть в бою, чтобы хоть память о доблестном рыцаре продолжала жить и согревала сердца обиженных. Не бойся, великан, наш бой будет коротким, ведь я не сумею даже поднять копье, чтобы нанести удар.