Наша светлость - Демина Карина

— И как это следует понимать? — спросила она, когда в двери с оглушительным скрежетом повернулся ключ, и Гавин вздохнул:

— Их светлость запретили лорду выходить из замка. Но, наверное, что-то случилось…

…из-за Тиссы.

Тот корабль что-то значил. И теперь ей придется врать не только тану, но и старому лорду.

Обучение плохому проходило крайне интенсивно.

— А запирать зачем?

Тисса подошла к двери и подергала за ручку, убеждаясь, что ей не почудилось: дверь определенно заперта.

— Если, — Гавин сглотнул и отступил, — если кто-то вдруг будет вас искать, то он подумает… решит… что вы и мой лорд…

И Тисса поняла. Она не завизжала сугубо потому, что от возмущения пропал голос. За что с ней так? В чем она провинилась?

— Вы… вы не сердитесь, пожалуйста, — взмолился Гавин.

Тисса не сердится. Она в ярости. Любому терпению есть предел. Но это… это же запредельно просто! Запереть ее здесь, чтобы все подумали… дверь она все-таки пнула.

Не очень удачная идея — пинать дверь, когда на ногах домашние туфельки.

Больно!

И слезы потому, что больно. Надо было этого человека в ванной утопить! А она еще переживала, что врать приходится. Больше переживать не станет. Плакать тоже. Сейчас успокоится, допрыгает до кресла — Гавин мог бы и помочь, — проверит, целы ли пальцы, и решит, как отомстить. Планы, приходившие в голову отличались кровожадностью и малой вероятностью осуществления.

— Вы ведь не выдадите его? — Гавин наблюдал за Тиссой настороженно, точно ожидая от нее подвоха.

— Выдам. Обязательно.

Потому что подло так поступать!

И нога болит.

— Не надо! Он хороший! Он очень хороший… он умный, и добрый, и…

И следующие полчаса Тисса слушала, с каким замечательным человеком она связала свою жизнь. Их сиятельство обладали неиссякаемым списком достоинств — и как в одного человека вместились-то? — о которых Гавин рассказывал с искренним восторгом. У него и глаза-то сияли… впору поверить, что их сиятельство тщательно скрывают от Тиссы другое свое обличье — благороднейшего человека.

— Гавин, — Тисса поняла, что слушать больше не способна, — если ты не замолчишь, я заору. Громко. И кто-нибудь придет на помощь.

…выбьет дверь…

…их светлости донесут, что тан ослушался приказа…

…а Тисса соучаствовала и, более того, сама стала причиной побега. Она же корабль увидела…

— Ты же не выдашь. — Гавин сел на пол и скрестил ноги.

Где это Тисса подобную позу видела? О нет, двух танов она не выдержит.

— Не выдам.

В конце концов, вдруг случится чудо и об этом приключении никто, кроме Гавина не узнает?

— Тебе не надо бояться. Мой лорд не позволит тебя обидеть.

Чудесно. Вот только верится слабо. Да и никто не обижает Тиссу. Просто получается все как-то нелепо.

— А он скоро вернется? — На часах была половина пятого.

— Если повезет, то скоро.

Хотя бы лгать не стал.

Стало тихо. Слышно было, как трещат дрова в камине и щелкают шестеренки в часах. В трубах урчала вода, а откуда-то издалека доносились звуки клавесина. Этот инструмент Тисса никогда не осилит. У нее пальцы толстые и неповоротливые.

— И что мы будем делать?

Гавин пожал плечами и почесал переносицу:

— А что ты хочешь?

Чтобы дверь открылась, а их сиятельство вернулись, осознав, что поступили нехорошо.

Или еще какое-нибудь чудо.

— Не знаю… — Взгляд скользнул по книжным полкам.

Вряд ли там отыщутся баллады о любви… или хотя бы стихи. Тан не походил на человека, который стихами увлекается. Да и вообще обрадуется ли он, узнав, что Тисса в его библиотеку руки запустила?

С другой стороны, сам виноват.

И если совсем-совсем трогать нельзя, то Гавин скажет.

— Тут всякие есть. — Гавин поднялся и, подобрав шаль, о которой Тисса напрочь забыла, сложил ее. — Есть про то, как корабли строить. И еще про дома… про всякие земли. Что там растет и что живет. Есть с рыцарями… и вот про животных. С картинками.

Тисса согласилась на животных, но фолиант пришлось вытаскивать вдвоем. Обтянутая черной кожей с россыпью заклепок, книга выглядела ужасно зловещей.

И на столе не поместилась.

С другой стороны, ковер теплый и мягкий, а платью хуже все равно не будет. Гавин на правах хозяина открыл книгу.