Московский клуб - Панов Вадим Юрьевич

А вот теперь Эмира поняла, почему Романа называли Железным — даже она почувствовала желание замереть и извиниться. И почтительно выслушать то, что он хочет сказать. Странно, но именно здесь, в вонючем Восточном Рукаве, Фадеев наконец-то взял себя в руки и стал вести себя в привычном ключе.

— Я хочу точно знать, что с Петрой все в порядке. Мне нужна видеозапись с подтверждением времени и даты. Пусть Петра произнесет несколько слов, пусть скажет, что она цела и невредима. Только после этого я отправлю деньги.

— Мне нужно время, — после паузы произнес Посредник. Спорить с Романом он явно не собирался.

— Сколько?

— Четыре часа.

— У вас они есть, — холодно кивнул Фадеев. — Приступайте.

Эмира с трудом сдержала восхищенный возглас: таким тоном отдают приказ садовнику, а не разговаривают с похитителями единственной внучки.

— Встретимся через четыре часа, — буркнул Посредник. — Где именно, я сообщу позже.

Она не заметила, как уснула.

В камеру Петра пришла оглушенная, не до конца принявшая происходящее. И даже когда захлопнулась тяжелая дверь, оставив ее в полном одиночестве, девушка еще не до конца уверилась, что это происходит с ней. Похотливый хирург и грубый охранник казались персонажами дурного розыгрыша, а может, в ее «балалайку» качнули новую виртуальную игру? А может… Но дверь захлопнулась, прошло пять минут, десять, пятнадцать — и ничего не менялось: комната без окон, неприятный запах от тарелки с кашей и из «туалетной» дыры, серые стены. Это не игра. Не шутка. Это правда. Петра прилегла на кровать и заплакала. Тихо, едва слышно, испуганно, как щенок, оставшийся в одиночестве под дождем. И ее слезы, словно капельки дождя, падали на матрац. И рядом не было никого. Ни охранников, ни прислуги…

Рядом не было Деда. Умного, сильного, уверенного в себе Деда, способного справиться с любой бедой. Дед был ее крепостью, ее защитой, ее маяком. Только в его присутствии Петра вела себя, как послушная девочка из закрытой школы, только в его присутствии она не смела курить и тщательно следила за речью, избегая грубых и неприличных слов. Не потому, что он держал ее в строгости, а потому, что ему было бы неприятно. Дед был самым лучшим в ее жизни, на него всегда можно было положиться, ему можно было пожаловаться, поплакаться в жилетку, рассказать обо всем на свете. И она плакалась, и звонила ему с проблемами, и даже в разгар самых сложных переговоров он не просил Петру перезвонить, а терпеливо выслушивал, успокаивал, советовал. Дед был всем. И вот его нет рядом. Она в беде, а его нет.

И негромкий плач сменился дикой истерикой. Выкрикивая бессвязные фразы, ругательства, перемешанные с горькими стонами и мольбами о помощи, Петра впечатала в стену миску с серой кашей, перевернула кровать и, оторвав металлическую спинку, долго-долго колотила ею в дверь.

А потом наступила апатия. И обессиленная девушка упала на оказавшийся на полу матрас и снова разрыдалась, царапая ногтями жесткую ткань. И заснула, продолжая всхлипывать, шептать неразборчивые слова, звать Деда. Несколько раз она кричала, переживая катастрофу шаттла, страх падения, удар о землю… Успокаивалась и снова принималась плакать.

Петра проснулась спустя несколько часов и вновь ощутила полную безнадежность. Ничего не хотелось, ни о чем не думалось. Вцепившаяся в душу тоска не отпускала, и девушка долго лежала на спине, подложив под голову руки и неподвижно глядя в серый потолок.

Когда же страх окончательно притупился, когда вернулась способность рассуждать здраво, стало понятно, что похитители ждут выкуп, а Дед, разумеется, заплатит. Бояться нечего, она окажется на свободе в течение нескольких часов, возможно, одного-двух дней. Ей ничего не грозит, и обращаться с ней будут предельно внимательно: как бы ни орали бандиты, ничего больше обычной оплеухи ей не грозит. И когда Петра поняла это, когда немного успокоилась, она вдруг подумала: а как бы поступил на моем месте Дед? Пусть не сейчас, не в свои девяносто пять с хвостиком, а раньше, когда он еще не был одним из богатейших людей планеты, а только поднимался наверх. Когда ему зубами приходилось выгрызать у судьбы подарки и биться за место под солнцем. Неужели Железный Ром покорно ожидал бы спасения? Вряд ли.

И если бы люди Зузинидзе, наблюдавшие за пленницей через видеокамеры, знали о Петре и ее семье чуть больше, они бы обязательно заметили появившееся на лице девушки знаменитое, «фадеевское» выражение упрямой сосредоточенности.

Этим людям не следовало встречаться, не следовало видеть друг друга, узнавать друг о друге больше, чем они уже знали. Не было ни одного повода для встречи этих людей, зато была веская причина держаться друг от друга подальше, и причиной этой была Тайна, окутывающая каждого из них. Они прятали имена и лица, тщательно скрывая свою сущность от окружающих. Они обладали властью и возможностями, их влияние на жизнь Анклава уступало лишь влиянию Мертвого, но только Тайна хранила их, была единственным и самым верным союзником. Всадник, региональный менеджер Консорциума. Посредник, региональный менеджер Ассоциации. Московские представители самых мощных преступных организаций Земли. Их приказы выполняли тысячи людей, от их приказов зависела жизнь тысяч людей, они могли многое, практически все. Кроме одного: они не могли открыто наслаждаться своим положением. Такова была философия Ассоциации, философия Консорциума: только тотальная конспирация гарантирует выживание организации в случае любых катаклизмов. Безы могут сутками допрашивать арестованных сотрудников, резать их на куски — о том, чего не знаешь, не расскажешь.

Разумных причин для встречи не было, со всех точек зрения, региональные менеджеры никогда не должны были увидеть друг друга, но жизнь в Тайне делает человека любопытным, безумно любопытным. И поэтому, когда Всадник предложил неофициальную встречу один на один, Посредник, почти не колеблясь, согласился, оставив за собой право выбора места встречи, и приехал на нее чуть раньше, чем было договорено.

Массивный внедорожник с трудом протиснулся в узенький переулок и замер так, чтобы пассажирская дверца оказалась напротив темной щели между домами. Лишних людей вокруг не было, об этом позаботилась охрана менеджера Ассоциации, поэтому Посредник спокойно приоткрыл дверцу, снял наномаску и откинулся на спинку кресла. Минуты через две из щели вынырнула крупная мужская фигура. Мгновение пришелец оценивал ситуацию, после чего забрался в машину. Лицо Всадника скрывала наномаска.