Московский клуб - Панов Вадим Юрьевич

Серые костюмы, серые лица, серая еда, в которой иногда можно найти кусочек стекла. Подъем по свистку, отбой по свистку, работа на ферме и два урока в день от спившегося Олега Олеговича, бывшего когда-то учителем физкультуры. За любой проступок — палки. До десяти лет в приютах даже стригли одинаково — наголо. А к четырнадцати дети теряли последние иллюзии. Старшие мальчики внимательно следили за подрастающим поколением, приглядывали, выбирали, а выбрав, приглашали «поболтать», рассказывали, чем именно девочки отличаются от мальчиков и как это происходит. Потом звали «погулять», разливали водку, закуривали, предлагали дернуть «травки»… или «винт». Возможно, Эмира прошла бы через этот романтический этап, как все, проснулась бы однажды утром с дикой головной болью и странным ощущением между ног, но расставание с детством вышло другим.

В тот вечер к директору приехали приятели: местный мусор Сальчук и два кореша из Перми, Барзиев и Мистоев. Эмиру вызвали в кабинет после ужина. После серой каши даже яичница из настоящих яиц выглядит роскошью, а тут: колбаса, фрукты, вино… Маленькая дурочка подумала, что добрый директор решил поощрить ее за хорошую учебу. Может быть, если бы она действительно напилась, все не было бы так ужасно, но алкоголь действовал на Эмиру очень слабо. Поэтому, когда Сальчук полез ей в трусы, девочка стала сопротивляться. За это помимо всего прочего ее еще и избили. Крепко избили.

Эмира все поняла, стала послушной. Заходила в кабинет к директору, дружила со старшими мальчиками, даже с охранником приюта, вечно потным Арыевым дружила, ни с кем не ссорилась. А когда Сальчук, Барзиев и Мистоев снова заглянули к директору на «клубничку», Эмира приняла самое живое участие во встрече, доставила удовольствие всем. А потом, когда перебравшие удовольствий мужики отключились, убила их. Всех. Ножом. И даже не сбежала, а спокойно уснула в соседней комнате.

Ее должны были пристрелить на месте, осатаневшие милицейские не хотели даже попользоваться симпатичной, но отмороженной девкой — пулю в лоб, и все! Но приехавший с ними следователь ОКР не позволил пустить в расход перспективный материал: озлобленные на весь мир девочки, особенно полукровки, высоко ценились в определенных службах. «Она будет чернобуркой». И шипящие милицейские отступили. С окаэровцами не спорили, им подчинялись.

Эта жизнь разительно отличалась от предыдущих. Да, Эмиру снова избивали, плохо кормили, изматывали тяжелейшими нагрузками, унижали, но теперь — не просто так. Не для смеха. Не для удовольствия. В соответствии с четко разработанной программой подготовки офицера Отдельной Краснознаменной ордена Петра Первого Невской бригады ОКР. Из нее делали чернобурку: преданную и беспощадную машину, готовую выполнить любой приказ. Через три года тренировок Эмира получила звание младшего лейтенанта и оказалась в своей четвертой жизни, которой жила до сих пор.

Подавление мятежей, локальные столкновения на границах с Народной республикой, карательные акции, «примирение» особо распоясавшихся губернаторов. Два боевых ранения, четыре медали. Особенно запомнился Эмире ночной штурм дворца Поволжского наместника, осмелившегося трижды нарушить высочайшие повеления из Санкт-Петербурга. Личная армия губернатора была неплохо подготовлена омарцами, имеющими свои виды на Поволжье, но противостоять ярости чернобурок не смогли даже прошедшие Кашмирскую мясорубку пуштуны: боевиков уничтожили, неразумному губернатору устроили «сердечный приступ». Порядок на берегах Волги был восстановлен, а прекрасно зарекомендовавшую себя Эмиру направили в Москву присматривать за губернатором Московии.

Нравилась ли ей четвертая жизнь?

Большие черные глаза стали непроницаемыми еще в приюте, и прочитать в них что-либо было невозможно. Психологи и гипнотерапевты уверяли, что капитан Го абсолютно надежна и преданна. Но ответить на вопрос, получает ли она удовольствие от своей жизни, они были не в силах. Эмира служила честно, безукоризненно выполняла свои обязанности, проявляла разумную инициативу, не стала садисткой, берегла подчиненных. Считалась идеальной машиной. Вот только наномедицина до сих пор не могла предложить аналог человеческой души, а значит, никто еще не мог создать идеальную разумную машину, лишенную чувств и эмоций.

Похищение Петры неожиданно задело Эмиру. Неожиданно для нее самой. Разумеется, Петра была верхолазкой, дочерью верхолаза и внучкой верхолаза. Сто юаней против окурка «Явы», что эта маленькая сучка избалована, как никто, что от нее плачут дворецкие и горничные, что она считает людьми только равных себе по положению. Но сейчас эта маленькая сучка сидела в темном подвале, и Эмира прекрасно знала, что могут сотворить с ней тупые канторщики Зузинидзе. И еще Эмира знала, что, какой бы ни была Петра Кронцл на самом деле, она еще не успела натворить серьезных дел, не заслужила свой кошмар.

— Значит так, ребята, у Романа Фадеева похитили внучку. Единственную наследницу.

— Ассоциация?

— Ага.

Расположенные в комплексе «Лубянка» казармы были надежно защищены от прослушивания извне. Свои, из ОКР, конечно, наблюдали, но предусмотрительная Эмира получила от дивизионного генерала Кравцова карт-бланш на помощь Роману и теперь могла разговаривать открытым текстом.

— Обстоятельства странные и плохие: Фадеев начал переговоры, согласился со всеми условиями, но Посредника убили.

— Кто-то не хочет, чтобы Петра вернулась домой?

— Точно. Фадееву, как вы понимаете, нужна поддержка. Есть вероятность, что придется освобождать девчонку силой.

— А СБА?

— Роман не доверяет Мертвому.

Два паренька, самые молоденькие во взводе, Муса и Олег, переглянулись. Остальные, тертые и знающие жизнь бойцы просто приняли информацию к сведению. СБА внушал окаэровцам уважение, но не трепет, и никто не боялся выступить против безов.

— Ты уже в деле?

— Не так глубоко, чтобы не выйти. Я просто сопровождала Романа.

— Но ты не хочешь выходить, — догадалась Фатима Тураева, заместительница Эмиры.

— Не хочу, — кивнула капитан Го.

О причинах никто не спрашивал. Не хочет говорить — не надо. Тем более, дело казалось выгодным.

— Сколько заплатит Фадеев?

— Если нам придется воевать — десять миллионов.

— Ого! — не сдержался Олег.

— Деньги уже переведены на счет в Первом Франкфуртском банке. Разумеется, пока это авансовый платеж, и, если наши услуги не потребуются, Фадеев заберет их обратно.

— Сколько мы получим за беспокойство?

— Триста тысяч.

Тоже неплохо. К тому же деньги пойдут через кредитные учреждения Анклава и не будут обложены грабительскими налогами.