Ричард де Амальфи - Орловский Гай Юлий

Освобожденные из подземной тюрьмы рассыпались по замку, челядь снова попряталась, отыскали сменных тюремщиков, удалось отбить только одного, остальных затоптали и забили ногами, еще троих зарубили наши, застав с оружием в руках, а единственного уцелевшего я велел охранять, вдруг да и здесь нужен подвальный путеводитель.

Все наши сбивались с ног, замок Одноглазого втрое больше моего Амальфи, народу впятеро, красный демон у казармы постоял некоторое время, а потом исчез, но страху успел нагнать такого, что никто и подумать не смел о сопротивлении. Пленных из казармы и уцелевших в резне загнали обратно в казарму, предварительно вынеся оттуда все оружие, и заперли, выставили охрану на всех стенах и на воротах, да не прорвется подмога барону де Амило.

В покоях Одноглазого я осмотрел все, с грохотом переворачивая столы и стулья, им ничего не случится, а мне надо выглядеть лютым и страшным, чтобы обитатели замка страшились и трепетали.

Забежал Тюрингем, чтобы осведомиться, не нужно ли чего, за ним с обнаженным мечом влетел, как пыхтящая гора, разгоряченный Ульман.

Я прорычал:

– Тюрингем! Вы чего с Ульманом за мной хвостами ходите? Я вас к кому приставил оруженосцами?

Тюрингем пролепетал:

– К Гунтеру, ваша милость…

– Так почему же?

– А он велел оберегать вас!

Я гаркнул:

– А кого надо слушаться?

Тюрингем выпалил преданно:

– Вас, ваша милость! Вы велели слушать Гунтера, а он велел охранять вас! Так что выполняя приказ Гунтера, мы выполняем ваши приказы.

В комнату медленно вошел грузный человек в плаще мышиного цвета с капюшоном, надвинутым на лоб. На глазах широкая повязка из плотной серой кожи, в руках что-то вроде грязной простыни. Он держал ее перед собой, будто намеревался набросить на кого-то, поменьше себя ростом и менее проворного, в складках простыни поблескивают искорки. Ткань на кратчайшие мгновения неуловимо менялась, я засмотрелся, а человек остановился посреди комнаты, явно же слепой, лицо скорбное, так смотрят смирившиеся с судьбой, однако слабым не выглядит и, похоже, живет не подаянием.

– Меня зовут Задинг, – произнес он надтреснутым голосом. – Челядь разбежалась, а защитники сложили оружие. Некромант тоже служит вам… а почему нет? Замки, как и королевства, переходят от хозяина к хозяину, а крестьяне все равно должны растить хлеб, а маги разгадывать тайны Древних. Я – прорицатель. Не очень хороший, но все-таки приношу пользу тем, кто мне дает приют…

Я сказал с неловкостью, какую всегда чувствуем перед инвалидами и калеками:

– Это неважно, есть от вас польза или нет. Приют вы получаете в любом случае.

Он поклонился:

– Спасибо. Но я докажу вам, что я не дурачу головы. Справа от вас человек, которому предстоит пройти немало дорог, но я вижу его в окружении множества детей… восемь… десять… четырнадцать… из них только две девочки!.. А вот тебе, богатырь, скажу еще более важное… Смерть тебе уготована от руки третьей жены…

Ульман дернулся, вскрикнул:

– Но у меня и первой-то еще не было!

Прорицатель сказал ровным голосом:

– Иные меняют жен очень быстро. Слишком быстро. Но ты… предупрежден.

Ульман зябко передернул плечами.

– Да я и с первой… не буду спешить!

– Не зарекайся, – сказал Тюрингем весело. – Может быть, и у тебя будет двенадцать… девочек!

– Почему девочек? – обиделся Ульман.

– А мои мальчики их возьмут в жены, ха-ха!

Но Ульман оставался серьезным, пробормотал:

– Это самое… насчет жен… мне предсказали еще в детстве.

Тюрингем крякнул, молча развел руками. Прорицатель молвил негромко:

– Твое детство прошло далеко отсюда… Не ощущаю расстояния, но чую запах морских трав и слышу грохот волн…

– Точно! – вскрикнул Тюрингем еще громче. – Мой отец был рыбаком. Я привык засыпать и просыпаться под шум прибоя.

Я поинтересовался:

– А почему ничего про меня?

Оба затихли, обратили взгляды на прорицателя, в мою сторону косились с болезненным любопытством. Прорицатель помял в руках ткань, то растягивая на вытянутые руки, то сводя ее вместе, давая провиснуть до пола, в этом жесте угадывался некий смысл, но какой – рационалу понять не просто.

– Наверное, я слишком устал…

– Наверное, – согласился я, – ты лучше нас знаешь, где здесь кухня. Отдохни, но… особенно не надейся увидеть мое прошлое и будущее. Просто не надейся. Паладины бывают закрыты… ну почти, как жидомасоны. Одни догадки, так что иди, твой статус не меняется, как и твое положение. Вы двое тоже топайте вниз. Теперь, когда замок взят, я справлюсь и один, даже если где-то и сохранились партизанен. А вы идите, идите, пока не вытолкал в шею.

Оба нехотя ушли, прорицатель в нерешительности топтался на месте, обескураженный, что не может видеть меня насквозь, как видел своих бояр Иван Грозный, но я уже не обращал на него внимания, пошел дальше, осматриваясь с прежней настороженностью, передвигался бесшумно, одна рука на рукояти меча, пальцы другой касаются молота.

В этом замке свои странности, я даже не сказал бы, что его строили в том же веке, что и Амальфи. И что эти стены возводили люди той же веры, вкусов и взглядов. Христианские замки Испании и мавританские, что стоят рядом, меньше отличаются, чем этот от Амальфи.

Я шел медленно, почти крался, осматривался, стараясь держаться подальше от диковинок, а их, похоже, не меньше, если не больше, чем в моем.

Скрипнуло, в трех шагах дверь с изображением драконьих морд тихохонько приоткрылась, в щель ударил яркий свет, осторожно выглянула молодая и очень хорошо одетая женщина: в дорогом зеленом платье из тончайшего шелка, округлые плечи безукоризненной формы обнажены. Платье как-то держится только на груди, длинные волосы тщательно расчесаны и уложены в замысловатую прическу в виде башенки, перевитой лентами, у висков очень женственно спускаются локоны, вроде бы забытые при строительстве башни, но красиво смотрятся.

Она повела глазами вправо, влево, давая мне возможность оценить и чистоту белков, и размер радужной оболочки, вообще лицо породистое, с ровными дугами бровей, тонким изящно вылепленным носом, красными губами, не слишком тонкими, не слишком пухлыми, а именно такими, какие и должны быть у породистой аристократки.

Придерживая подол платья, стараясь не шуметь, она вдвинулась в комнату и была уже на середине, когда я пошевелился.

Она оглянулась, испуганно вскрикнула:

– Ой!.. Как вы меня напугали!

– Красивых женщин не ем, – ответил я. Подумал, уточнил: – Некрасивых – тем более. Простите, что испугал, но… кто вы?

– Я леди Гервена, – произнесла она дрожащим голоском, но с достоинством. – А вы, как я поняла, и есть тот захватчик, во власти которого замок…