Ричард де Амальфи - Орловский Гай Юлий

Я насторожился:

– Что за сон?

– Прекрасная женщина велела идти к вам. Сказала, что вы устали, вы измучены… нужно, чтобы с вами была женщина. Так вы отдохнете намного лучше. А нам всем нужно, чтобы вы… были здоровы.

Я подгреб ее, нежную и с горячим телом, вмял в себя, обхватил и прорычал в розовое оттопыренное ушко:

– Ну тогда не жалуйся… Санегерийя!

Проснулся в сладкой истоме, как будто за ночь в меня влили ведро адреналина. Поднял веки, сна ни в одном глазу, Фрида сладко спит, свернувшись в калачик, на другом краю необъятной кровати.

Я вскочил одним движением, чистая одежда развешана на спинках стульев, как я и люблю. Пока одевался, Фрида зашевелилась, сладко зевнула. Веки ее приподнялись, увидела меня, глаза раскрылись шире, торопливо вскочила, прижимая одеяло к груди и глядя на меня испуганными глазами.

– Простите, ваша милость… – пропищала она тоненьким голоском.

– За что?

– Проснулась позже вас!

– Спи еще, – разрешил я. – У меня много дел, а тебе что? Отсыпайся, поросенок.

Она отчаянно затрясла головой:

– Что вы, ваша милость! Нельзя.

– Почему?

– Просто нельзя!

Я хлопнул в ладоши, слуга заглянул в комнату и тут же вошел с большим тазом в руках. Фрида пискнула, закрылась одеялом едва ли не с головой, а когда слуга удалился, принялась поспешно одеваться.

Впрочем, для этого ей достаточно было схватить платье и набросить на себя, после чего выскользнула в дверную щель шириной в палец. Я помылся, надел рубашку, вздрогнул от требовательного рева трубы. Во дворе все привычно: набирают воду из колодца, работают кузнецы и оружейники, конюх гоняет по кругу лошадь на длинном поводе… трубный глас раздался снова. Я бросился к окну, что выходит на противоположную сторону.

Жуткий вид на бездонную пропасть с перекинутым тонким каменным мостиком, так он выглядит сверху, но совсем по другому, когда идешь по нему, а там далеко на той стороне блестят великолепными доспехами Зигфрид и Алан. С ними и Гунтер, который держится не так свободно в обществе урожденных рыцарей, в смысле, благородных, а четвертым с ними совершенно незнакомый рыцарь. Что рыцарь – видно по осанке и непринужденности позы, хотя доспехи уступают железу всех троих из замка Амальфи. Нет, все-таки я молодец, сам не ожидал от себя такую круть…

Оседланный конь в сторонке покорно жует овес в подвешенном к морде мешке. Все трое, мирно беседуя, посматривают на донжон. Зигфрид поднес к губам рог, жуткий скрежещущий рев разодрал воздух.

Я скривился, почудилось, что поскребли по стеклу огромным ножом.

– Что за черт… Вот уж кого не жду, так это гостей… Или это налоговая полиция?

Мелькнула мысль, что хорошо бы сделать что-то с охранным заклятием, с одной стороны и неплохо, что никого через мост… если в эту сторону, но приходится всякий раз встречать гостя и провожать лично. А в иных случаях это тоже урон репутации. Надо бы что-то вроде домофона, пусть Рихтер озадачится. Или озадачить некроманта, как его, ага, Логирда фон Темрунга.

Я помахал рукой, там заметили и замахали в ответ. Только незнакомый рыцарь не шелохнулся, эдакая красивая конная статуя из металла и камня.

– Доспехи! – велел я слуге. – Да побыстрее, люди ждут… Ладно, это я пошутил, пусть ждут, но поторопись, мне самому интересно, что там.

Во дворе с наибольшей поспешностью подвели коня. Я взобрался в седло, на этот раз стражи бросились отворять ворота, уже вся дворня гордо судачит о победе над проклятым Одноглазым, конь простучал копытами по каменному настилу, я одолел мост, стараясь смотреть только перед собой, не вспоминать, какая бездна ревет далеко внизу.

Зигфрид и Гунтер смотрели на меня весело, даже сэр Алан перестал зыркать исподлобья, я же его взял в плен, подло завалив камнями, а незнакомый рыцарь, очень молодой, совсем юноша, хотя и крупный телом, рассматривает меня с великим почтением. Поймав мой взгляд, поклонился со всевозможной учтивостью.

Зигфрид выступил вперед и торжественно заговорил:

– Ваша милость, сэр Ричард де Амальфи, позвольте представить вам виконта Теодериха, отважного рыцаря, что явился под ваше знамя.

– Под мое знамя? – удивился я. – Ах да, ты вот в каком смысле…

Он кивнул, я во все глаза рассматривал виконта Теодериха, первого явившегося под мое знамя рыцаря. Если бы я просто унаследовал этот замок и земли, то в случае войны я мог бы привести с собой только тех, кого сумел бы нанять в ближайших селах, а также часть своей челяди, но после захвата замка Одноглазого, начинаю обретать, тьфу-тьфу, не сглазить бы, что называется, репутацию.

– Приветствую вас, сэр Теодерих, – проговорил я, как начальник отдела кадров, что не хочет отпугнуть стоящего работника, но и не желает предлагать слишком много. – Но мы только вчера побили этого Одно… сэра Гуинга. Как вы узнали?

Он ответил с изящным поклоном:

– Я ехал к нему. Намеревался предложить свой меч и свой щит, но оказалось, что там уже стоят ваши люди. Поразмыслив, я пришел к выводу, что разумнее предложить свою службу вам, сэр Ричард.

Я кивнул, одобряя весьма практичный поступок, достойный двадцатого века. Не все рыцари идиоты, уже есть те, кто станет первыми бургомистрами зарождающихся городов, будут командовать ополчением из челяди, станут международными банкирами и олигархами. Значит, как полагает Гунтер, ко мне будут приходить рыцари и простые воины уже по доброй воле. Челядь и нанятые вояки могут разбежаться при первой же серьезной стычке, побросав оружие, а эти, явившиеся добровольно, будут сражаться с удвоенной яростью: полагают, что с таким вожаком добудут себе и славу, и честь, и богатство. Именно в таком порядке.

– Добро пожаловать, сэр Теодерих, – сказал я как можно более мужественным голосом. – Обещаю, мы не очень-то засидимся в эти краях.

– Рассчитываю на это, – ответил виконт обрадованно. – Мне очень нужно совершить подвиги во славу моей дамы… и чтобы доказать своему отцу, что я чего-то да стою!

– Ваша семья была вассалом сэра Одноглазого?

Он обидчиво вскинул голову, подбородок заострился, в нем наметилась ямочка.

– Сэр Ричард, я никому не давал присяги! Я – вольный рыцарь.

– Простите, сэр Теодерих, – сказал я, балансируя на той точке раскаяния, чтобы не дай бог не показалась чрезмерной. – Просто я как раз думал о вассалах Одноглазого…

– Сэр Ричард, – произнес виконт Теодерих четко. – Я отдаю вам свой меч, свое имя и свою честь, потому что вы показали себя великим паладином, под знаменем которого можно добыть себе славу и прославить родовое имя.

Я слез наконец с коня и положил ладонь ему на плечо. С моим ростом это не трудно, теперь я проделываю это уже почти без смущения.