Истребивший магию - Никитин Юрий Александрович

К ним вышел не хозяин, как привычно ожидала Барвинок, а огромная неразговорчивая бабища, толстая, как корова, и донельзя угрюмая. Сообщила, что есть только баранина, а еще немного хлеба, хоть и позавчерашнего. Барвинок заикнулась о каком-то разнообразии, но женщина ответила недружелюбно, что разносолов здесь отродясь не было, а гости лопают, что дают. Когда человек в дороге, капризы оставляет до возвращения домой.

– Мудро, – согласился Олег. Он посмотрел на Барвинок со злорадством в глазах. – Что, получила?

Барвинок фыркнула, но промолчала. В таких случаях спорить – себя ронять, будет не спор, а перебранка, мухам понятно, одержит верх тот, кто наглее и больше привык к скандалам.

После долгой паузы, пока ели молча, буркнула сердито:

– А тебе все равно, что ешь?

– Избыток пищи, – заметил волхв, – мешает тонкости ума.

Она так ахнула, что выронила ложку в суп.

– Тонкость?.. Ума?.. У тебя?

– Ну да, – ответил он с самым скромным видом, – хоть я и мудр, а это выше умности, но тонкость… ага… а как же?.. А вот тебе можно не капризничать, ты и так полна кашей…

– Кашей?

– Ну да, – объяснил он тяжеловесно. – У тебя каша в голове.

– Дурак!

– Все мудрецы кажутся простому человеку дураками, – сказал он невозмутимо. – Ты ешь, ешь, а то вон какая худая.

– А ты любишь толстых?

Он подумал, лицо стало серьезным, тоже мне мудрец, самая тема для мудрецов поразмыслить и посмаковать, ответил с сомнением:

– Не знаю. Мне кажется, я не слишком разборчив в такой ерунде.

Она стиснула челюсти и процедила сквозь зубы:

– Ешь молча, пока я тебя не прибила.

Харчевня постепенно заполняется народом, приходили группами, явно мастеровые целыми артелями, за одним столом собралась целая орава, там один возбужденно рассказывает нечто, остальные лишь изредка прерывают восторженными вздохами и восклицаниями.

Олег прислушался, ага, тот же рассказ, который уже слышал несколько раз про некоего Шмендру, который пошел в лес собирать хворост, а в это время высоко в небе пролетал бог богатства Улаплек. У него прохудился мешок, золотые монеты, слитки и драгоценные камни посыпались в прореху. Шмендра увидел, как они падают впереди на землю, начал подбирать, а они все падали и падали, постепенно устилая собой целую дорожку.

Он торопливо собирал, но вскоре заполнил сумку, карманы и даже голенища сапог. Пришлось отыскать небольшую нору, сбрасывать все туда, но и ее вскоре заполнил полностью, после чего прятал найденное под ворохом травы. Наконец дорожка из золотых монет привела к морю и ушла под воду. Шмендра собрал все, даже заходил по колено в воду, а когда вернулся в село, он уже знал, что скоро переселится в город, купит самый роскошный дом, наймет много слуг…

У этой истории, как помнил Олег, продолжения различались, рассказчики сочиняли каждый свое, сообразуясь с тем, что каждый считал полным счастьем: один – множество молодых и покладистых служанок, другой – власть и могущество, третий – песни и танцы лучших актеров в его дворе, но все истории пользовались бешеным успехом, потому что всякий слушающий представлял, что он бы сделал с неожиданно выпавшим на его долю богатством, а такие мечты всегда сладостнее прочих.

Барвинок тоже прислушивалась, даже шею вытягивала, как утенок, стараясь понять, что же такого услышал волхв, что саркастически усмехнулся, но нахмурился и жует мясо без всякой охоты.

Дверь распахнулась, в проеме появился коренастый мужчина, широкий в плечах и с коротким мечом на поясе. За ним маячат еще двое, но он не шагнул сразу, а дал полюбоваться собой, там на высоте выглядит внушительнее, знает, лишь потому неспешно сошел по ступенькам в зал.

Барвинок напряглась, все неприятности обычно ведут к ним, и не ошиблась, троица направилась к ним. Старший еще от двери сверлил Олега взглядом, а когда остановились у стола, он взялся за спинку стула, явно намереваясь сесть.

Олег придержал ногой за ножку стула и сказал мирно:

– Мы никого не приглашаем.

Мужчина бросил взгляд на Барвинок, на крупном лице проступила и начала шириться ухмылка.

– А если мы хотим поговорить?

– Говорите оттуда, – предложил Олег.

Мужчина продолжал ухмыляться, снова бросил взгляд на Барвинок, она постаралась съежиться и стать незаметной, мужчины всегда ведут себя в присутствии женщин намного задиристее.

– А если все-таки сядем?

– То больше не встанете, – пояснил Олег почти ласково. – Впрочем, я предупредил. А у человека всегда есть выбор, правда?

Мужчина поколебался, на Барвинок старался больше не смотреть, на лице жгучий стыд, наконец убрал руку от стула и даже чуть отступил, но теперь в глазах полыхнула лютая ненависть опозоренного перед женщиной сильного мужчины.

– В нашем городе не любят чужаков, – сказал он с угрозой.

– И давно? – спросил Олег.

Тот переспросил настороженно:

– Что давно?

– Давно, – повторил Олег, – перестали любить чужаков? В прошлый раз, когда я здесь был, очень даже любили. Чужаки – это деньги, связи, возможности. Так что случилось?

Мужчина отрезал:

– Не твое дело. Просто ешь и убирайся отсюда.

– С постоялого двора?

– Из города!

– Ах, – пробормотал Олег, – даже из города… И кто вас уполномочил? Городские власти? Или так решили сами?

Тот сказал резко:

– Тебе не все равно? Кто бы ни решил, тебе не выстоять ни против властей, ни против горожан!

Барвинок держалась тихо, как мышь, вообще почти не дышала, чтобы не провоцировать накал страстей, а волхв подумал и сказал с привычной тяжеловесностью:

– Я и не собираюсь… хотя вообще-то можно попробовать…

Мужчина потребовал:

– Чего ты явился?

– Здесь хорошо кормят, – объяснил Олег. – И вино неразбавленное.

Тот скривился, словно хлебнул ускуса.

– Зачем явился в эти земли?.. Впрочем, в любом случае тебе совет, убирайся отсюда немедленно. И никогда не приходи больше.

Барвинок замерла, ничего не понимая в этом поединке, Олег подумал, пожал плечами.

– Я человек вольный, аки птица. Где хочу, там и летаю.

– Обрубят крылья, – сказал мужчина.

Олег снова пожал плечами.

– Многие пытались. Теперь они сами без крыльев. И почти все без голов тоже.

Барвинок зябко передернула плечами. Улыбка местного стала несколько застывшей, но в голосе прозвучала все та же угроза:

– Если не уйдешь прямо из корчмы, увидишь, здесь умеют обрубывать не только крылья.

– Спасибо, – сказал Олег вежливо, – что предупредил. А теперь можешь идти.

На лице местного героя ненависть становилась все заметнее. Барвинок видела, как он колеблется между жаждой выхватить меч, а там будь что будет, и необходимостью выполнить чей-то приказ, а ему явно приказали только припугнуть незнакомцев и заставить уйти.