Заклинатель - Прозоров Александр

В этот день и загорелся какой-то дом в стороне Богородицкого ручья, в Мясниковой слободе. С высоты от Воробьево видно было немногое. Столб дыма, отдельные языки пламени. Послышался тревожный низкий звон. Возможно, кто-то бил в набат — среди общего перезвона понять было трудно. На край обрыва от дворца начала подтягиваться дворня и любопытствующие бояре.

— Изба чья-то, не страшно, — заметил один из бояр. — Лишь бы на соседние дворы не перекинулось.

— Снег везде, не перекинется, — ответил ему другой. — На снег искры падают, не загорятся кровли.

— Нешто окромя них мало чему гореть? Сено, для скотины запасенное, дрова, телеги, барахло всякое, что на ветру лежит.

— Сено — да, — согласился первый. — За ним приглядеть надобно, пару холопов с водой поставить. А дрова али телегу так просто не запалить, сам знаешь. Постараться надобно. Гляньте — дым белым стал. Видать, тушат ужо, заливают.

— Чего стараются? Коли изба занялась, пламени уж не остановишь. Стога на соседских дворах караулить надобно, дабы не перекинулось. А там прогорит, само затухнет.

Андрей особой разницы между дымом прежним и настоящим не заметил. Но у местных взгляд, надо признать, был более наметан. Может, и вправду соседи погорельцев уже водой из ближних колодцев в пламя плескали. Опять же, там ручей неподалеку быть должен…

— Смотрите, смотрите!

Пламя, похоже, наконец, сожрало потолок дома, пробилось сквозь кровлю и ударило вверх огромным, многометровым снопом огня. Спустя несколько секунд багровый столб осел — и вот тут случилось страшное. Порыв ветра прижал пламя к самой земле, и в следующий миг пылающая крыша взметнулась в воздух и на высоте в два десятка метров полетела над городом, рассыпая не искры — пылающие куски крупной дранки, каждый в локоть размером, а то и больше. Спустя полминуты буря уронила крышу на какой-то дом, проломив чердачное окно, снова подхватила, пронесла еще метров сто и сбросила на чей-то двор. Дымки выстроились чередой. На одном дворе сразу полыхнул пожар — видать, и правда в сено попало, причем большой кусок, — в других местах дымы сошли на нет. Но не успели зрители облегченно вздохнуть, как примерно в половине мест, куда падала пылающая дранка, дым повалил снова, теперь быстро разрастаясь. Дом с проломленной кровлей полыхнул уже через минуту, еще один пожар занялся там, куда рухнули остатки горящей крыши.

— Да, ведрами тут воды не натаскаешься… — пробормотал Андрей.

Сейчас понадобилось бы с полсотни пожарных машин: тушить то, что уже пылает, и гасить огоньки там, где они только разрастаются. Ведром же из колодца быстро не начерпаешь, и в бочках вода зимой на дворе не стоит — замерзает. К тому же соседи все наверняка сбежались первую избу тушить, и в остальных дворах бороться с пожаром некому. Нет, тут нужны были уже не машины, тут требовался «Бе-200», чтобы разом десяток тонн воды на огненную полосу обрушить. Вот тогда бы, пожалуй…

Дом, у которого пожар начался с проломленной крыши, уже сам терял куски горящей дранки, и шквалистый ветер с готовностью раскидывал ее по соседним дворам, крышам, поленницам и стогам. Наверное, эти куски еще можно было потушить — если вовремя заметить. Но не все хозяева оказывались в нужном месте в нужный момент. А тонкие горящие дощечки не хуже растопки могли запалить не то что хорошо просохшие за зиму дрова, но и достаточно сырой деревянный хлам, сваленный где-нибудь в углу двора, старый и промерзший частокол и даже покрытую снегом крышу.

Поднимавшееся то тут, то там пламя скручивалось в огненные вихри, которые стремительно растапливали и высушивали своим жаром кровли окрестных строений, перепрыгивали на них, подбираясь все ближе и ближе к центру города. А там стояли уже не избы — стояли высокие княжеские и боярские хоромы, позволяющие устроить пожару настоящую свистопляску, извержение вулкана с языками огня, поднимающимися на высоту многих и многих десятков метров. Шквалистый ветер то и дело прижимал эти языки к земле, и тогда они, подобно снопу пламени из огнемета, запаливали все, что могло гореть на расстоянии до ста метров. В считанные часы огонь покрыл всю Москву, не оставляя жителям никаких шансов уцелеть. Многие из них пытались перебраться через крепостную стену, которая тоже вскоре загорелась; многие через торговые ворота бежали на лед реки — но от столь близкого жара он начал подтаивать. Зарево на полнеба раскрашивало низкие черные тучи в кроваво-пурпурный цвет, огонь лизал самые облака, разгоняя их в стороны, и очень быстро над гибнущим городом образовалось чистое голубое пятно — словно врата на небеса для новопреставленных душ.