Кардонийская рулетка - Панов Вадим Юрьевич

— Лучше не надо, — пробормотал Чебер. Не то чтобы второй пилот боялся, просто считал, что на этом задании они рискнули достаточно и не следует вновь испытывать судьбу. — Уйдем.

— Согласен, — поддержал Чебера Усицкий.

— А если это наши? — негромко спросил Накордо.

— А если нет?

— Кто, в таком случае?

Из «Грозового леса» ушерцы ушли хорошо, на хвост никто не сел, но теперь о разведчиках знали, и возник вопрос: как возвращаться? Прежним маршрутом — на запад, через Хому и вверх? Большая часть пути была относительно безопасна, однако Драмар сомневался, что на этот раз им удастся без труда проскочить линегартские военные базы. Не пустые, в отличие от правобережных точек, базы — по сообщениям «обычных» разведчиков, с которыми Накордо знакомили в штабе, аэропланов около столицы хватало. Лететь на восток? Прорываться к Баниру через Барьерную Россыпь? Самая короткая дорога и самая очевидная для приотцев. Они наверняка подняли базирующиеся в Жемчужном море паровинги, и «бродягу» ждет теплая встреча. В итоге разведчики решили уходить на север, слегка смещаясь к западу, — подальше от оживленного побережья, — покинуть континент и уже над океаном брать восточнее, на Валеман.

Ушерцы сели на одно из приотских озер, починили паровинг — пули задели второй и третий двигатели и пробили баки с водой — и снова поднялись в воздух, мечтая об одном: не встретить никого по дороге. Не встретили, но оказались в дурацкой ситуации, наткнувшись на ведущий сражение цеппель.

— Мы безоружны, — напомнил Чебер. — Два пулемета — даже не смешно.

— Два шестиствольных пулемета и наш боевой опыт. Это и в самом деле не смешно — для приотцев.

— Еще есть приказ не ввязываться в драки, — вздохнул Усицкий.

Но как же тяжело смириться с этой инструкцией.

— Кто-нибудь сомневается в том, что одна из сторон — приотцы? — осведомился Накордо.

Они огибали место сражения по большой дуге, удалялись все дальше, и следовало как можно быстрее принимать решение. Через несколько минут драчуны скроются из виду, и совесть постепенно успокоится.

— Или приотцы, или галаниты, — усмехнулся Чебер.

— Кто-нибудь сомневается в том, куда направятся войска из «Грозового леса»?

Драмар понял, что угадал с вопросом: офицеры засопели.

— Или мы убьем их здесь и сейчас, или нам придется сражаться с ними через неделю или месяц, — закончил Накордо. — Выбирайте.

— Хренов ты оратор, — угрюмо протянул Усицкий.

— Это значит «да»?

— Это значит мы идем в бой!

И паровинг пошел на разворот.

— Мне страшно!

Этель попыталась ухватить Дорофеева за рукав, но Базза увернулся — ловкий маневр по достоинству оценили бы мастера фехтования — и вежливо пообещал:

— Все будет хорошо.

Не отрывая напряженного взгляда от панорамы боя.

«Амуш» лег на обратный курс, к Унигарту, набирает высоту, но не так быстро, как хотелось бы, «потолок» аэропланов еще не преодолен, и они рядом — на уровне гондолы и даже чуть выше. Лупят из «Шурхакенов», все глубже погружая в истерику несчастную певицу. Пушки против юрких самолетов не помощники, «Амуш» огрызается пулеметами — три аэроплана уже получили свое, — но врагов слишком много.

— Позовите на помощь! Базза! Пусть нас спасут!

— Радио не работает.

— Почему?!

— Мы стали жертвой предательства, — роняет Дорофеев.

И краем глаза замечает, как вздрагивает при этих словах Этель. На несколько мгновений певица умолкает, затем вскрикивает — две или три пули пробивают боковые окна мостика, стекло сыпется на пол, через дыры начинает завывать ветер — и движимый жалостью капитан интересуется:

— Возможно, в каюте вам будет спокойнее?

— Нет, Базза, мне будет спокойнее рядом с вами.

— Благодарю.

— Но что же нам делать?

Ее голос подернут рябью, невозможно представить, что миллионы поклонников сходят по нему с ума. Этель удалось подавить истерику, но вид аэропланов приводит ее в ужас, девушка дрожит. Дорофеев не выдерживает и, не поворачивая головы, берет певицу за руку:

— Современные аэропланы несовершенны, синьорина Этель, они не могут подняться так высоко, как мы. Скоро они отстанут, и мы от них улетим.

— И спрячемся в тучах, чтобы нас не нашел кто-нибудь другой, — шепчет Кажани.

— Да, — подтверждает Дорофеев, внимательно глядя на тучи. — Спрячемся…

Со стороны могло показаться, что капитан изучает картину боя, что его мысли занимают исключительно аэропланы, но в действительности все внимание Баззы отдано тучам.

— Спрячемся…

— Что?

— Аэропланы не должны… — Дорофеев резко разворачивается и подскакивает к переговорным трубам: — Бедокур! Самый полный! Выжми все! Ты слышал? Выжми все!! — Следующий приказ рулевому: — Отставить подъем! Снижаемся! Поворот на тридцать! Снижаемся резко и поворот на тридцать!

Цепари обучены исполнять приказы, тем более отданные таким тоном, цепари вопросов не задают. В отличие от певицы.

— Базза! Объясните!

«Амуш» кряхтит, но, как и цепари, слушается: идет вниз, одновременно меняя курс. «Амуш» — ИР, быстрый и маневренный, он может.

— Аэропланы показались слишком рано, — отрывисто отвечает капитан и вновь подносит к глазам бинокль. — Они должны были набрать высоту, прятаться за тучами, подобраться к нам, пока мы шли ниже их «потолка», и только тогда атаковать — сверху. А они пришли снизу, слишком рано показали себя.

— И что это значит? — с тревогой спрашивает Кажани.

— Они хотели, чтобы мы поднимались, но при этом смотрели вниз.

— Почему?

— Потому что…

— Вижу цель! — кричит рулевой.

И Дорофеев громко ругается: из-за туч выныривает импакто.

— У них жарко! — делится впечатлениями Чебер.

Нет, не жарко — быстро. Бой идет на скорости: красавец ИР стремится вырваться из пулеметно-пушечных объятий, скользит на попутном, но враг не отпускает. Аэропланы жалят снизу, норовя добраться до гондолы. Падают, снесенные ответным огнем, или выходят из боя, избавившись от боезапаса, но аэропланов много, не меньше полутора десятков, и они еще сила. Но не главная: в двух лигах от ИР несется импакто, торопливо всаживая в пытающийся удрать корабль снаряд за снарядом.

— А ты хотел пропустить такое веселье! — смеется Накордо. — Цеппель определил?

Валькнут на руле виден издалека, но Драмар хотел знать название.

— «Пытливый амуш», Астрологический флот. — Чебер отнимает от глаз бинокль и недоуменно качает головой: — Они с ума сошли? Зачем они атакуют ребят с Герметикона?