Придон - Никитин Юрий Александрович

– Мы оба наделали множество ошибок, – шепнула она.

– Да, – согласился он неожиданно. – Да, Итания…

Он подхватил ее на руки, ее тонкие бледные руки обхватили его крепкую, прокаленную солнцем шею. Мрамор ступеней заискрился, приветствуя, поспешно лег под пыльные сапоги, повел к распахнутым дверям, где застенчиво юркнул под роскошный красный ковер. Стражи стукнули древками копий в пол, широкие улыбки на загорелых лицах, белые зубы, навстречу послушно потекли густые запахи, от которых отвык, но, оказывается, в этом аромате, если прислушаться, что-то есть и приятное…

Немножко изумленный, что воспринимает по-другому и запахи, и красоты дворца, которые раньше казались нелепыми, он гордо и нежно нес ее через весь дворец, и везде их приветствовали радостными криками.

Когда они были на лестнице, она спросила тихо, щекоча губами ухо:

– Как тебе удалось? Я страшилась, что ты погиб…

– Я? – изумился он. – Итания… я же бессмертен!

Она прижалась к его груди, уютно и надежно на этих широких плитах, шепнула:

– Придон… я все хотела спросить, но не решалась, если ты бессмертный, то почему был весь изранен? Если неуязвим…

Он поднялся на пролет, прежде чем ответил тихо:

– Итания, ты заметила, что я избегаю притрагиваться к мечу Хорса?.. Он и так, побывав у меня за спиной, наделил меня нечеловеческой мощью. Или потому, что это я собрал его из обломков? Не знаю. Но если вытащу его из ножен, то обрету всю мощь его… хозяина.

Ей стало страшно, прижалась, спрятала лицо у него на груди. Он нес ее бережно, почти не чувствовала его шагов. Только свет то нарастал, то снова уходил, она понимала, что проходят мимо светильников.

– И потому ты не взял этот меч?

Она услышала над ухом сдержанный смешок:

– Итания!.. Я даже топором, как ты уже заметила, не очень-то… Все твои родственники ушли если и не целы, то живы. А раны заживут.

Она ощутила едва слышный толчок, это Придон ногой открыл двери в ее покои, опередив обалдевших стражей. Дверь за спиной захлопнулась, он прошел через все огромное помещение, Итания цеплялась за его шею, но он опустил ее на ложе, сказал с виноватой улыбкой:

– От меня пахнет потом и кровью.

Она в удивлении вскинула тонкие брови.

– С какой поры ты стал этого стыдиться?

– Не знаю, – признался он, – с того момента, как мне почудилось, что тебе может не понравиться этот чудный запах! И сразу же он перестал нравиться и мне.

Она слушала затаив дыхание. Впервые он признавался так откровенно, что она влияет на него, переделывает, меняет. А ему, мелькнула у нее сочувствующая мысль, это же трудно ужасно, мужчины вообще не хотят меняться, они сами все вокруг себя меняют, переделывают, приспосабливают.

Он пошел к дверям, подмигнув ей, не уходи, я вернусь скоро. Итания сказала умоляюще:

– Мне с каждым днем будет все тревожнее, когда ты выходишь в бой! Я не хочу, чтобы тебя даже ранили. А ведь могут и…

Она запнулась. Он посмотрел серьезно, покачал головой:

– Итания, открою одну тайну…

Она взмолилась:

– Женщине? Не смей!

– Ты у меня не женщина… Итания, меня вообще убить нельзя. Невозможно. Мечи твоей родни для меня, что крылья бабочек, да и то пролетающих далеко-далеко, но я сам тогда, после разговора с тобой, так страстно хотел умереть… Хотел, получал жестокие раны, но умереть не мог, не получалось. Я даже чувствовал пару раз, как их мечи рассекают мне сердце, я сам допустил их туда, но эти раны, причиняя боль, заживали сразу. Я старался тогда умереть… но сейчас, поверь, хочу жить!

Он взялся за дверную ручку, Итания прошептала:

– Хорошо…

Он услышал, уже в дверях оглянулся, с глубокой нежностью смотрел в ее бесконечно милое лицо.

– Правда?

– Да, Придон. Я не хочу, чтобы они… нет, я не хочу, чтобы они даже ранили тебя! Даже чуть-чуть ранили. Я вообще устала от вида крови, убийств, страданий. Я хочу в Зачарованный Мир своего собственного тцарства.

Он сказал серьезно:

– Теперь я не позволю себя даже ранить.

Умылся он быстро, вытерся чистым холщовым полотенцем, стирая остатки пота, бросил его слуге, но, едва шагнул в сторону покоев Итании, в комнату быстрыми шагами вошел Волог. Лицо его было красным, несмотря на холодный осенний воздух, на левой скуле затягивалась свежей кровяной коркой ранка.

В двери заглянули и, убедившись, что Придон там, торопливо вошли Краснотал, Бачило, Канивец и Прий.

Волог сказал могучим гулким голосом, но хмурым, словно ненастное утро:

– Придон, хорошо, что я тебя застал… Придон, сильнейшие богатыри сейчас далеко от Куябы! Аснерд, Вяземайт, Меклен и Меривой в горах осаждают проклятую долину с драконами, Полусвет и Колесник застряли в Белой Веже, Волин вообще неизвестно где сгинул, никаких вестей…

Придон сказал коротко:

– Знаю. Что ты хочешь?

Волог переступил с ноги на ногу, развел руками. Военачальники остановились за его спиной, образовав группу, Волог оказался на ее клине.

– Придон… – сказал Волог, – ты помнишь, меч Хорса в состоянии защитить весь город. Надо вернуть его в храм Хорса и возложить на алтарь. Если надо, то даже принести жертвы всякие, хотя, думаю, Хорсу такие мелочи незамечаемы…

Краснотал, видя, что Придон молчит, сказал настойчиво:

– Они будут гореть, как мухи на раскаленной сковородке, как только попытаются коснуться городских стен!.. А мы посмотрим на их жалкие рожи.

Бачило добавил:

– Посмеемся!

Придон перевел взгляд на Канивца. Тот сдержанно улыбнулся:

– Да, посмотрим, какие у них будут рожи, когда увидят, что меч защищает город от них точно так же, как защищал от артан! А мудрый Краснотал обронил громко:

– А почему это их меч? Добыл его в дивных странах наш тцар.

– Добыл, теряя друзей, – добавил Канивец.

Холодная волна затопила грудь Придона, как половодье заливает грязной водой поля, принося мусор, выдранные кусты, утонувших зверьков, палые прошлогодние листья, собранные в лесу и по всему пути…

…где Аснерд, взмолился он молча. Где Вяземайт, Щецин, Меклен? Уж они-то не посоветовали бы такое… чисто куявское.

Он вздохнул, проронил глухо:

– Да, мы все устали. Мы совершили великое деяние, пустили своих степных коней вскачь и, промчавшись по равнине, взлетели на вершину сверкающей горы. Здесь холодно, одиноко и даже иногда… страшно. Мы устали, очень устали, отдав все силы. Что теперь? Спускаться, чтобы выжить?..

На него смотрели непонимающе, только мудрый Краснотал все понял, сказал осторожно:

– Разве позволить мечу Хорса защитить город, как было раньше, – это уступка куявскости?

– Мы не возводим высоких стен вокруг наших городов, – напомнил Придон, – чтобы не угасала наша доблесть, чтобы мы всегда были готовы сами встать стеной на защиту своих женщин!.. Мы сжигаем тела своих родителей и развеиваем пепел, чтобы вся земля была им могилой, чтобы мы защищали всю нашу землю, чтобы не давали копытам чужих коней топтать тела наших любимых! Мы совершенствуем себя, а не доспехи… и пока что мы стоим в Куябе, а не куявы в Арсе!