Придон - Никитин Юрий Александрович

Щажард сказал укоризненно:

– Ваше Величество…

Тулей обернулся, налитые кровью, как у разъяренного быка, глаза метали багровые молнии. Лицо стало багровым, как небосвод на закате.

– Что?

Щажард стойко выдержал яростный взгляд, сказал четко:

– Ваше Величество, во дворе упражняется ваша дворцовая стража. Они всегда почитали Дуная…

– Ну и что?

Щажард вздрогнул от громового рыка, но голос его прозвучал почти так же ровно:

– Если хотите, чтобы я с вами соглашался во всем, тогда не спрашивайте моего мнения. А сейчас мое мнение таково, что ваших воинов это… не обрадует. Дунай всегда служил честно. И все увидят, что получает человек за честную службу в вашем дворце!

Тулей вскрикнул громовым голосом раненого льва:

– Он опозорил меня!

– Тогда казните, – ответил Щажард. Он побледнел, но не опускал глаз. – Это ваше право. Все наши жизни в ваших руках. Дунай клялся служить вам. Его жизнь в вашей воле. Вы можете любого из ваших воинов казнить… да и не только воинов, но никого не в состоянии заставить думать о вас… как хотите вы! Оценивать ваши поступки, как оцениваете их вы. Вы не заставите своих воинов думать о вас… лучше.

Тулей задышал чаще, лекарь снова налил в чашу темно-зеленой жидкости, поднес Тулею. Тот заставил себя понюхать, багровость покинула лицо, он наконец махнул рукой и сказал все еще злым, но без крика голосом:

– Отвести во двор и срубить голову. Голову принести сюда.

Стражи развернули Дуная, он пошел к двери, тяжело передвигая ноги. Тулей проследил за ним ненавидящим взглядом. Щажард поклонился, сказал торопливо:

– Ваше Величество, осмелюсь напомнить о Родстане… Не лучше ли загодя перенести туда часть… нашего двора?

Тулей открыл рот, но ответить не успел, дверь с шумом распахнулась. Тулей поморщился, Барвник вбежал, огляделся, привычно поклонился, глаза мага бегали по сторонам, а пустой рукав халата высвободился из-за пояса и болтался, как тряпка.

Тулей буркнул:

– Что случилось?

– Ох, Ваше Величество…

Тулей указал на свободное кресло.

– Садись к столу, промочи горло. Мы тут со Щажардом деремся, ты остуди его…

– Меня? – изумился Щажард.

Тулей пробасил, глядя, как Барвник тяжело, будто грузный Щажард, плюхнулся за стол:

– Что тебе привиделось?

Барвник отмахнулся, с жадностью отпил крепкого вина.

– Да так… Ошибся, видать. Показалось, что у вас тут в покоях Дунай.

Тулей видел, как насторожился Щажард, да и у самого от нехорошего предчувствия мурашки поползли по коже.

– А если бы был… то что?

Барвник ответил мрачно:

– Лучше не надо. Всяк стремится избежать неприятностей. А уж если невзгоды, а то и беду… А Дунай, гм, это не просто беда. Если сглупить, то от Куявии вообще ничего не останется. Артане захватят ее всю, куявы перестанут быть куявами, а все земли отойдут к Артании. И будет одна Великая Артания от моря и до моря.

Тулей сказал быстро:

– Выкладывай, выкладывай! При чем тут Дунай?

Барвник развел руками:

– Он – герой. Никогда героем не был, был просто здоровенным бугаем, что мог ударом кулака деревья… а теперь вдруг стал героем. Не поверите, но именно из-за того, что проехал через всю страну со связанными руками! Да-да, это сделало его героем. Унизило – да, но через унижение… Ваше Величество, мое дело – магия, я не силен в другом, я просто вижу, что происходит, а причины пусть отыскивают другие. А произошло то, что через это унижение… нет, не так… Мы думали, что это его унизило, а на самом деле – возвысило! Я не знаю, как это произошло…

Тулей привстал, лицо снова начало багроветь, захрипел в ярости, в бессилии рухнул обратно. Обе руки снова рванули за ворот, прорычал хрипло:

– Возвысило? В цепях и с колодкой на шее? Я же отобрал у него звание бера, отобрал дворец, земли, имя, честь!..

– Ваше Величество, – сказал Барвник умоляюще, с испугом, – я разве спорю? Я говорю о том, что случилось. А случилось, что эти цепи и колодка его ничуть не сделают ниже. Наоборот, чем тяжелее на нем цепи, тем выше его слава.

– Ну-ну, – сказал Тулей сипло, – посмотрим, как станет выше, если укоротим на голову. Сейчас палач повел его во двор…

Барвник побледнел, чаша выпала из его рук, без стука ударилась о ковер и покатилась, оставляя за собой темную от вина дугу.

– Ваше Величество, – прошептал он. – Ваше Величество… Если Дуная казнить, то этим вы разрушите всю Куявию! Если его голова скатилась с плеч, считайте, Куявия уже обречена. Ей остались считаные дни. Ровно столько, чтобы артанским коням доскакать до самых дальних уголков страны.

Тулей еще смотрел выпученными глазами, краска медленно сходила с вытянувшегося лица, а Щажард, еще ничего не поняв, но быстрый на решения, в три коровьих прыжка подскочил к окну, высунулся чуть ли не до пояса, заорал, срывая голос:

– Стража!.. Стража!.. Немедля во внутренний двор!.. Остановить казнь!.. Если с головы Дуная упал хоть один волос, я вас сам…

Тулей перевел дыхание, Щажард еще кричал, жестикулировал, внизу послышался топот ног и звон железа. Наконец Щажард повернулся от окна, лицо бледное, дыхание вырывалось тяжкое.

– Молю богов, – сказал он торопливо, – чтобы… он был еще жив. Барвник, что ж ты молчал?

– А кто ж знал, – огрызнулся Барвник, – что вы не только его уже поймали, а еще и осудили! Как быстро! Будто не тцар с первым человеком в стране, а пастухи Артании! Да как вы могли? Вот так, сразу на плаху…

Тулей поморщился:

– Говори, что… Нет, лучше молчи. Я все равно ничего не услышу. Эй там!.. Бегите во двор, узнайте насчет Дуная. Если жив, приведите… нет, он еле ходит, принесите на руках!

Барвник вскинул ладонь. Худое лицо было бледным и решительным. В глазах таился страх.

– Ваше Величество! Достаточно и того, если он еще жив. Думаю, вам лучше узнать всю страшную правду. Пока без Дуная. И решить, что делать. Ибо Куявия попала в страшную ловушку.

Тулей проворчал:

– Как будто она и без Дуная в счастье купается! Стража, узнайте, успел ли мой быстрый Щажард остановить казнь. И ждите там. Вместе с ним, Дунаем.

Щажард бросил вдогонку:

– Если его казнили, сразу же скажите.

– Да-да, – сказал Барвник торопливо, – тогда нам придется искать что-то другое… хотя ума не приложу! Везде только гибель Куявии.

Стражи исчезли за дверью, слышен был топот тяжелых сапог. Барвник заговорил раньше, чем Тулей вперил в него налитые кровью глаза:

– Если Дунай погибнет от топора палача, то этот же топор перерубит и ту непрочную нить, на которой висит вся Куявия. Странным образом жизнь Дуная оказалась связана с судьбой нашей огромной страны. Раньше он был просто Дунай, здоровый тупой бык… это я уже говорил, а теперь он как бы часть души Куявии. Да, Ваше Величество, даже у Куявии есть душа, не только у Артании! Он своим поступком поднялся на тот… на те… в общем, жизнь и смерть таких людей влияет на судьбы стран.