Чародей звездолета «Агуди» - Никитин Юрий Александрович

– Тогда зови, – сказал я. – Не жди, пока все соберутся.

Она взглянула с некоторым удивлением, я сам подумал и устыдился мысли, что стараюсь начать раньше в надежде, что без Новодворского, как будто это может ослабить его позиции.

– С удовольствием, – ответила она злорадно. – А то засмотрелись мужчины…

– Что, футбольный матч?

– Нет, прямой репортаж с мексиканской границы. Большая группа с оружием в руках прорывается в Штаты. Говорят, народно-революционная армия имени Боливара. Это кто? Я думала, это конь… Тот самый, что двоих не вынесет.

– Да, – подтвердил я, – народно-революционная имени коня. Сейчас за оружие только буддисты еще не берутся… Но скоро и они создадут свою армию.

– Тогда мир вовсе рухнет, господин президент!

– Если не подставим плечи. Зови.

Они проходили в кабинет, уверенные, властные, уже обеспечившие себя, родных и близких выше крыши, теперь можно и о стране подумать, разве что Каганов вошел с видом всеми обижаемого еврея да Забайкалец вдвинулся, как и положено появляться голливудовскому русскому ястребу, насупленный, взгляд исподлобья, одет безукоризненно, ведь какой демократ сейчас носит галстук и слушает Вагнера, сразу же примут за злодея…

Я ждал за столом, это в особо торжественных случаях должен стоять, как швейцар у двери, протягивать руку, одаривать пожатием пальцев, милостивой улыбкой и парой незначащих слов, которые потом одаренные будут пересказывать внукам. Да и не люблю этот нелепенький ритуал, как и вообще не люблю ритуалов, хрен знает зачем тащимых из каменновекного прошлого.

Пока вдвигались в кабинет, толкались, перешучивались, я напряженно всматривался в их лица. Хотя уже решил, как поступить, хотя подготовка к операции идет ускоренными темпами, но на душе скребут кошки, не говоря уже о том, что некоторых надо обязательно оторвать от демократического крыла. Их светлые мозги нужны мне в моем правительстве, кроме того, если встанут в ряды противника, могут побить всю посуду в этом и без того полуразрушенном доме. Все-таки за ними ряды их партий.

С Шандыриным, Агутиным, Павловым, Убийло и даже Кагановым понятно, эти стоят на своих демократических местах крепко, не столкнешь, хотя, конечно, все по соображениям самым разным: Павлов – искренне убежден, что лишь при демократии возможно поступательное движение и развитие человечества, Агутин наворовал столько, что при любом другом режиме его к стенке, а при демократическом прав тот, у кого лучше адвокат, Шандырин смотрит на общую расстановку сил в мире: Запад – демократия, Китай – коммунисты, Восток – автократия, значит, надо быть с демократами, а Убийло за демократию потому, что Новодворский обещает его сделать премьером в своем правительстве.

Все они прекрасные профи, работают хорошо не только друг с другом, но и с коммунистом Гусько, националистом Забайкальцем, даже с силовиками Громовым, Сигуранцевым, Босенко.

Сами силовики отсутствуют, они, как объявлено, готовят войска к маневрам. То есть Громов готовит, а Сигуранцев и Босенко оказывают содействие. Я с ними уже договорился, что держаться надо своих позиций, но не настаивать на спасении России немедленно, можно разве что вяло предлагать ужесточить по отношению к кобызам паспортный режим, посоветовать ввести кое-какие санкции, но ни в коем случае не настаивать на этих мерах. Словом, пусть враг видит, что в правительстве обычная вялая трепотня, за годы перестройки русские растеряли всю инициативу и волю, сами же страшатся своих решений, потому лишь с обочины смотрят безропотно и даже с облегчением, как сверкающая жизнь проносится мимо, где впереди могут, кроме цветов и криков «ура», быть столкновения, скрежет железа, а этого русские теперь боятся так, что вообще не сдвинутся с места.

Пусть все решения затягиваются, подумал я расчетливо, пусть пар уйдет в дискуссию, в дебаты. Главное, чтобы не утихала невидимая для противника работа. А мне лично очень важно перевербовать еще несколько человек. Начать с такой непростой фигуры, как Каганов.

Он, как демократ, за то, чтобы все отдать кобызам, а Забайкалец, как русский ультранационалист, постоянно тычет ему в глаза Израилем, восхваляет непомерно, восторгается крутыми мерами израильтян к террористам, к палестинцам, ко всем гадам, что ущемляют права Израиля. Каганов бледнеет, вздрагивает, беспомощно моргает, торопливо снимает очки и начинает лихорадочно протирать, не зная, что ответить этому нацисту, что ему, еврею, тычет в глаза примером великолепного и замечательного Израиля, на каждом шагу доказывает, какие они там эти жиды молодцы и что нам надо по примеру Израиля потуже закрутить гайки и – никаких переговоров с террористами, боевиками и либералами. А за свою израильскую землю кому угодно глотки порвут, но ни пяди этим исламским гадам не отдадут!

И сейчас рядом с Кагановым наглый Агутин, достает его обвиняющим тоном:

– Нет, вы мне таки скажите, чем вам политика Израиля не ндравится?.. Ах, вы полагаете, что они вообще не правы?

– Да я не в том смысле, – оправдывался Каганов, – я в другом смысле, не в этом смысле, а я имел в виду тот смысл, что в смысле демократизации некоторые меры могут показаться чересчур…

– Но только показаться? – изумился Забайкалец очень громко. – Даже если Штаты полезли бы в Израиль, все эти жи… ладно, в этом случае самые что ни есть благородные иудеи настучали бы им по рогам, не так ли? Или полегли бы, но ни пяди не отдали бы, верно? Или неверно?.. И плевать им на общемировое мнение, на общечеловеков, на гомосеков и прочих демократов – не отдадут, и все. Я так думаю. И почему вам Израиль так не ндравится?.. Вы не перекрашенный под семита ариец? Да и пластическая хирургия сейчас такие чудеса показывает… Взять хотя бы перемену пола…

Он остановился, раскрыв рот от внезапно пришедшей мысли, и подозрительно уставился в спину министра финансов. Тот поспешно сел и сгорбился над ноутбуком.

Карашахин положил передо мной свежую сводку, отчеркнуто красным, что за две недели Новодворский объехал Европу, побывал в США, Канаде. Восточных стран тщательно избегал, но часто и с пафосом говорил о необходимости совместной борьбы с терроризмом. Я уж думал, что на совещание по кобызам он опоздает или вовсе не появится, однако Карашахин перехватил мой взгляд, покачал головой:

– Самолет с Новодворским на борту час назад приземлился в Шереметьево. Сейчас его лимузин несется по Рублевскому шоссе, как крылатая ракета юсовцев, нацеленная на Кремль.

Я покосился на министров, все трудятся за компами, переговариваются вполголоса, на сообщение Карашахина только Каганов сказал с досадой:

– Везде успевает… Хотя бы по бабам больше ходил.