Пёс войны и боль мира - Муркок Майкл

— Мы еще увидим его. В библиотеке, в полдень. — Она встала, чтобы одеться.

Я последовал за ней. Платье было белым, как подвенечное.

— А Бог? — спросил я. — Он не помирился с Богом?

— Этого я не знаю. — Она бросила взгляд в окно. — Уже близится полдень. Люцифер хотел, чтобы мы пришли вместе.

Мы обнялись еще крепче, чем в первый раз, потом покинули комнату и по лестнице спустились вниз, в библиотеку.

Немногим более, чем год назад Сабрина так же отворила тяжелую дверную створку. И снова Люцифер сидел за столом. Только в этот раз он не читал. Он держал глиняный кувшин в руках. Он повернул голову к нам и посмотрел своими удивительными лучистыми глазами. Что-то похожее на страх и удивление можно было заметить в них.

— Желаю тебе доброго утра, капитан фон Бек, — поздоровался он.

— Доброе утро, князь Люцифер. — Я поклонился.

— Хочу вам сообщить, — сказал он, — что ваши друзья более не находятся в Аду. Я освободил их души, как освободил вашу.

— Итак, Ад все еще существует, — заметил я.

Он засмеялся. Удивительный звонкий смех.

— В самом деле. Это спасение мира от боли никоим образом не сказалось на Аде, а люди получили спасение от всех своих бед.

Он поставил кувшин обратно на стол и встал. Его обнаженная кожа переливалась серебряным огнем, и в ангельских черных глазах все еще лежала печать прошедшего.

— Я больше не хочу иметь ничего общего с вашей землей, — произнес он, подошел ближе и посмотрел на нас сверху вниз. В его глазах можно было прочесть если не любовь, то, по крайней мере, какого-то рода расположение. Мне до сих пор не было ясно, зачем он лгал. Он протянул к нам руки и обнял нас. Удивительное чувство, которое мне при этом передалось, заставило меня растеряться.

Потом он поднялся в воздух, заведя руки назад.

— Я разговаривал с Богом, — объявил Люцифер.

— И он согласился принять вас обратно, ваше высочество? — тихо спросила Сабрина.

Его звучный голос был почти так же тих, как и ее.

— Не думаю, что это именно так, но надеюсь на это. — Князь Тьмы улыбнулся. Это была просительная и немного грустная улыбка.

— Меня не возьмут на Небо, — продолжал Люцифер. — Может быть, поэтому у меня изменился взгляд на мир. Если я принесу в Ад человечность, тогда я, Люцифер, буду допущен ко всему тому, что было мне доступно раньше.

— Тогда вы все еще господин этой Земли, ваше высочество? — поинтересовался я. — Теперь здесь правит не Бог?

— Я властвую не так, как раньше. Меня поставили в известность, что необходимо принести в мир равновесие и человечность, и сделать лекарство от Боли Мира достоянием всех людей. Если я, а также все человечество представят сущность этого сосуда, тогда все мы будем спасены.

Люцифер наклонил голову и улыбнулся. Его смех был полон музыки, иронии и юмора.

— Какой различный смысл могут иметь одни и те же вещи, фон Бек! Какой различный смысл!

— Именно поэтому вы стали теперь нашим повелителем, — сказала Сабрина. Она потерла лоб. Было понятно, что в ней поднимается страх.

— Несомненно. — Люцифер отвернулся. — Вы — господа себе. Ваши судьбы в ваших руках. Ваши жизни принадлежат вам. Разве вы не видите, что все сверхъестественное покинуло эти места? Вы стоите перед началом новой эры человечества — времени созидания и мира.

— Эры Люцифера, — сказал я в ответ на его монолог.

Он понял смысл сказанного и улыбнулся.

— Человек, христианин или безбожник, должен учиться управлять самим собой, понимать самого себя, быть в ответе за самого себя, тогда не будет никакого Армагеддона. Если однажды человечество будет уничтожено, то в этом будет только его вина.

— В таком случае мы будем жить без войн, — сказала Сабрина. Ее лицо прояснилось.

— Но не без препятствий, — предупредил Люцифер. — Ваши собратья, ваши дети и внуки тоже будут искать лекарство от Боли Мира.

— Или предпринимать попытки, — дополнил я.

— Это, право, большой риск, — продолжал Люцифер. — Я должен вас предупредить, фон Бек, что я заинтересован в успехе вашей карьеры. Впрочем, всякий должен служить во имя добра, капитан.

Люцифер отвернулся от нас. Его мерцающее тело как будто охватил темный огонь, и через несколько мгновений в библиотеке остались только мы.

Глиняный кувшин он забрал с собой.

Я пожал руку Сабрины.

— Ты еще боишься? — спросил я ее.