Князь вампиров - Калогридис Джинн

У стражника заблестели глаза. Ему не терпелось выполнить мой приказ. Он уже был готов побежать на башню, но я велел ему вначале поставить у дверей трапезной другого надежного стражника, дабы никто не потревожил мой ночной покой. Я не хотел, чтобы монахи видели мою ловчую яму, и потому вместе со сметливым парнем мы подняли еще теплое тело Грегора (не знаю, может, он до сих пор был жив), а затем завернули в измятый им коврик (пятна крови на полу мне были ни к чему). Взяв тело за ноги, стражник выволок его из трапезной и остался дожидаться монахов.

Теперь мне никто не мешал. Я заперся изнутри и приготовился сотворить Круг. Я перехитрил Басараба, расправился с иудой Грегором, теперь пришло время ускользнуть от смерти. Оставаться обычным человеком было бессмысленно – погибель могла поджидать меня на каждом шагу. Я жаждал перехода в иную ипостась, в которой нет смерти, но остается власть над людьми.

Я повернулся, намереваясь войти в молельню. Она служила мне не только местом казни, где многие мои враги нашли свой конец. Там же, в тайнике, хранились магические орудия, с помощью которых я собирался сотворить Круг и призвать Владыку Мрака, чтобы заключить с ним договор, а точнее – сделку.

Неожиданно я заметил возле очага маленького оборванца, ворошившего кочергой угли.

– Эй, пострел, как ты здесь очутился? – удивленно крикнул я ему.

Монастырь брал на воспитание сирот, с ранних лет приучая их к труду. Возможно, любопытный мальчишка незаметно проник в трапезную и... Но тогда он все слышал: и мое повеление бросить обезглавленный труп Грегора в лесу, и приказ расправиться с монахами. Судя по росту, ребенок был не старше пяти лет. Вряд ли он понял смысл моих распоряжений. Зато в таком возрасте дети все повторяют, как попугаи, а я не имел права рисковать.

Услышав мой окрик, ребенок лишь передернул плечами, с недетским спокойствием продолжая орудовать кочергой. Рассердившись, я подскочил к нему и выхватил из ножен саблю, готовый разрубить маленького наглеца пополам. Но прежде чем я замахнулся, ребенок повернулся ко мне и улыбнулся.

Кем же он был? Мальчиком? Девочкой? Этого я не знал. В то мгновение я лишь сознавал, что передо мной стоит необыкновенно прекрасное дитя. Его длинные вьющиеся волосы сияли, словно золото на солнце, кожа отливала перламутром, а губы двумя лепестками алой розы изгибались вокруг белого жемчуга зубов. Одежонка на его хрупких плечиках протерлась почти до дыр, а грязь и сажа не позволяли угадать, каков был ее первоначальный цвет. Однако замызганные лохмотья ничуть не умаляли великолепия этого необычного ребенка, а лишь подчеркивали его неземную красоту.

На целом свете не было никого прекраснее, чем это дитя. А его глаза! Синее моря и неба, синее прозрачного сапфира. Их обрамляли длинные золотистые ресницы, которые едва не касались пушистых бровей. Глаза ребенка светились необычайным умом, в них чувствовались мудрость и знания, недоступные земному человеку... и в то же время глаза эти отличала такая первозданная невинность, какую не встретишь ни у одного смертного ребенка. "Вот они, глаза Христа", – подумалось мне.

Турецкая сабля со звоном упала на пол. Вопреки себе я вздрогнул и только ценой необычайного усилия воли не преклонил колени (гордость не позволила уподобиться предателю Грегору). Нелегко сознаваться, но в то мгновение я испытал благоговение вперемешку со страхом.

Я понимал, что передо мною – Владыка Мрака. Впервые он явился ко мне сам, без магических ритуалов в Круге. До сих пор он приходил, лишь когда я его звал, до сих пор я сам управлял своей судьбой и условиями наших отношений с Владыкой. Круг давал мне власть над ним, и, будучи господином, я заставлял его подчиняться моим приказаниям. Так продолжалось, пока я приносил необходимые жертвы. Теперь, похоже, настал черед Владыки управлять мною. От этой мысли мне стало не по себе.

– Так вот ты каков, Владыка Мрака, – проговорил я, хотя на самом деле не видел никого, кто был бы чище и светлее этого улыбающегося маленького оборванца.

Часто он являлся мне просто сгустком тьмы или тенью, что чернее ночи. Дважды Владыка приходил в облике древнего бородатого старца с высохшим морщинистым лицом, но с такими же невинными и мудрыми глазами.

Кроток, аки голубь, и мудр, аки змий...

– Да, я перед тобой, – звонким колокольчиком прозвучал детский голос. – Я узнал о твоем намерении и решил явиться сам, чтобы ты понапрасну не тратил время, создавая Круг. Так что ты готов отдать в обмен на мой дар?