Что-то страшное грядёт - Брэдбери Рэй Дуглас

— Сказал? Но что он видел! Мальчишкам свойственно воображать всякие ужасы на таких аттракционах, верно? Бросаются наутек, когда вдруг возникают уродцы. Но сегодня вечером, особенно сегодня!..

Глаза полицейских обратились на пристегнутые торчком к электрическому стулу мощи из папье-маше.

— Кто это?

— Кто?

Вилл увидел, как в дымчатых глазах мистера Мрака вспыхнул огонь, который он тотчас задул.

— Новый номер. Мистер Электрико.

— Нет! — закричал Вилл. — Поглядите на этого старика! Поглядите!

Полицейские обернулись на его истошный крик.

— Вы что — не видите? — продолжал Вилл. — Он мертв! Его держат только эти ремни!

Врачи уставились на брошенную в объятия черного стула и прочно схваченную им огромную снежинку.

«Боже, — говорил себе Вилл, — мы думали, все будет очень просто. Этот старик, мистер Кугер, умирал, мы приведем врачей, чтобы спасти его, и может быть, он простит нас, может быть, Луна-Парк отпустит нас целыми и невредимыми. А тут… Что будет теперь? Он мертв! Поздно! Нас тут все ненавидят!»

Стоя вместе со всеми, Вилл ощугил холод, который веял от незаземленной мумии, от холодного рта и от холодных глаз под замерзшими веками. Ни один белый волосок не шевелился в ледяных ноздрях. Ребра мистера Кугера под опавшей рубашкой были тверды, как камень, зубы под глиняными губами — холоднее сухого льда. Вынеси его на волю в полдень, и он окутается туманом.

Врачи поглядели друг на друга. Кивнули.

И полицейские сделали шаг вперед.

— Джентльмены!

Рука мистера Мрака пауком взбежала вверх по латунному пульту.

— Сейчас сто тысяч вольт припекут тело мистера Электрико!

— Нет! — вскричал Вилл. — Не позволяйте ему!

Полицейские сделали еще один шаг. Врачи открыли рот, готовясь что-то сказать. Мистер Мрак глянул вопросительно на Джима. Джим воскликнул:

— Пусть! Все в порядке!

— Джим!

— Да-да, Вилл, все в порядке!

— Отойдите! — Паук схватил выключатель. — Этот человек пребывает в трансе! Готовя наш новый номер, я загипнотизировал его! Вы можете навредить ему, если вдруг пробудите от гипноза!

Врачи закрыли рот. Полицейские замерли на месте.

— Сто тысяч вольт! Тем не менее он оживет и будет здоров душой и телом!

— Нет!

Один из полицейских остановил Вилла.

Человек с картинками и все возбужденно простертые на его коже люди и звери стиснули и дернули выключатель.

Огни в шатре погасли.

По телу врачей, полицейских, мальчиков побежали мурашки.

А во внезапных полуночных потемках электрический стул обратился в очаг, на котором старик сверкал будто рождественская елка.

Полицейские отпрянули, врачи наклонились вперед, и так же наклонились уродцы, чьи глаза горели голубым огнем.

Человек с картинками, рука — на выключателе, смотрел на старого-престарого старика.

Старик был несомненно мертв, мертвее некуда, но заключен в живую оболочку электричества. Оно роилось на холодных раковинах ушей, мерцало в глубоких, точно заброшенный каменный колодец, ноздрях. Оплетало голубыми угрями его пальцы, подобные ножкам богомола, и тонкие, как у кузнечика, колени.

Губы Человека с картинками раздвинулись, возможно, он кричал, но никто не слышал его сквозь оглушительный гул, треск, разряды и шипение электричества, которое пронзило и скользило, со всех сторон обвило человека и сковавший его стул. «Оживай!» — звучало в гуле и шипении. «Оживай!» — кричали бушующие вспышки и цвета. «Оживай!» — кричал рот мистера Мрака, и никто, кроме читающего по губам Джима, не слышал его громоподобный голос, и Вилл тоже кричал: «Оживай!» — страстно желая, чтобы старик ожил, зашевелился, задергался, зазвучал, пропитался жизненными соками, увлажнил рот слюной, дал волю духу, расплавил восковую душу…

— Он мертв! — Но и Вилла никто не слышал, как ни силился он перекричать рокот разрядов.

«Оживай!» Губы мистера Мрака смаковали это слово. «Оживай. Оживай». Рывком он двинул переключатель в крайнее положение. «Жить, жить!» Где-то динамо-машины протестующе взвизгнули, взвыли, взревели, выжимая из себя чудовищную энергию. Разряды приобрели бутылочно-зеленый цвет. «Мертвый, мертвый», — твердил про себя Вилл. «Оживай, оживай!» — кричали машины, кричали вспышки огня, кричали рты полчищ лиловато-синих тварей на разрисованной плоти.

Вот волосы старика вздыбились жестким облачком. Стекающие с ногтей искры рассыпались шипящими брызгами на сосновых досках. Зеленые жилки сновали челноком в мертвых веках.