Что-то страшное грядёт - Брэдбери Рэй Дуглас

«Ведьма, — говорил про себя Вилл, — здесь!»

Влажная тень хлопнула его, точно крыло летучей мыши.

Вилл покачнулся. Вскинул вверх руки. Какой удар — словно не бестелесная тень, а черная плоть…

Он упал. Ухватился за трубу.

Тень накрыла его, опускаясь.

В этом сгустке тьмы было холодно, как в морском гроте.

Внезапно ветер изменил направление.

Ведьма зашипела от досады. Шар взмыл по кругу вверх.

«Ветер, — лихорадочно подумал мальчик, — он на моей стороне!»

«Э нет, — сказал он про себя. — Не улетай! Вернись».

Он опасался, что Ведьма почуяла неладное.

Она почуяла. Ей не терпелось раскусить его замысел. Она принюхивалась, глотала воздух, ее ногти скребли и прочесывали его, как если бы она доискивалась смысла дорожек на восковой пластине. Она поворачивала ладони, как будто Вилл был теплой печуркой в неком подземном царстве и ей захотелось погреть руки. Когда корзина маятником качнулась вверх, он увидел ее зашитые, незрячие глаза, увидел мшистые уши, бледный морщинистый абрикосовый рот, который высасывал соки из вдыхаемого воздуха, пытаясь определить, какой подвох кроется в действиях Вилла, в его мыслях. Слишком уж он хорош, слишком заманчив и привлекателен, слишком доступен, тут что-то не так! Ее не проведешь!

И убежденная в этом, Ведьма затаила дыхание.

Отчего шар завис неподвижно между вдохом и выдохом.

Но вот Ведьма решилась на проверку и сделала дрожащий вдох. От прибывшего веса шар опустился. Выдох — и, освобожденный от паров, шар поднялся!

Теперь — ожидание, отстаивание сырого воздуха в порочных тканях детского тела.

Вилл приставил к носу большой палец, пошевелил остальными, дразня Ведьму.

Она втянула воздух. Вес этого вдоха заставил шар нырнуть вниз.

«Ближе!» — подумал Вилл.

Но она осторожно кружила над ним, чуя острый запах адреналина из его пор. Вилл вертелся, следя за вращением шара. «Вот ты как! — подумал он. — Хочешь меня закружить! Чтобы мне стало дурно? Чтоб у меня помутилось в голове?»

Оставалось одно, последнее средство.

Он замер, стоя спиной к воздушному шару.

«Ведьма, — подумал он, — не устоишь ведь».

Он слышал звук зеленого илистого облака, этого мешка с влажным воздухом, слышал скрип и трение переплетенных прутьев, чувствуя, как тень холодит ему ноги, спину, затылок.

Близко!

Ведьма сделала вдох, наполнила легкие тяжестью, грузом ночи, балластом звезд и холодного ветра.

Ближе!

Исполинская тень погладила его уши.

Вилл тронул свое оружие.

Тень поглотила его.

Какой-то паук перебрал его волосы — ее рука?

Подавив крик, он развернулся кругом.

Какие-нибудь десятки сантиметров отделяли его от Ведьмы, наклонившейся через край корзины.

Он нагнулся. Схватил оружие.

Почуяв, ощутив, поняв, что он крепко сжимает в руках, Ведьма попыталась криком вытолкнуть воздух из легких.

Вместо этого она от испуга резко вдохнула, добавив балласт шару, и он потащился по крыше.

Вилл натянул тетиву — истребить, уничтожить!

Лук сломался пополам. Вилл уставился на стрелу, которая так и осталась в его руке.

Ведьма сильным выдохом выразила свое облегчение и торжество.

Шар взмыл вверх, ударив Вилла тяжелой корзиной, которая издала сухой, трескучий смешок.

У Ведьмы вырвался новый безумный, ликующий крик.

Вцепившись пальцами в край корзины, Вилл замахнулся свободной рукой и со всей силы метнул стрелу вверх, прямо в плоть воздушного шара.

Ведьма задохнулась от злости. Ее руки тянулись к его лицу.

Тут стрела — как же долго, казалось, она летела! — вонзилась в шар, и наконечник увлек за собой древко, словно взрезая огромный зеленый сыр. Надрез стремительно увеличивался, и поверхность гигантского шара распорола широкая улыбка, и слепая Ведьма что-то бормотала, стонала, кусала губы, злобно визжала, и Вилл продолжал цепляться за край корзины, брыкаясь, и шар шипел, завывал, расточал в стенаниях газ, оплакивая собственную гибель, и воздух наполнялся смрадным дыханием дракона, которое вырывалось из возносящейся вверх оболочки.

Вилл выпустил корзину. Кругом засвистело пространство. Он повернулся, упал на черепицу, поехал вниз по старинной наклонной крыше, скатился ногами вперед к водосточному желобу, опять завис, крича, над пустотой, ухватился руками за желоб, и тот заскрипел, подаваясь, и Вилл успел еще окинуть взглядом небо, где шар, сипя и морщинясь, продолжал устремляться вверх этаким раненым зверем, мешая с облаками свои испуганные выдохи — смертельно раненный мамонт, который никак не хочет умирать, однако приступ жуткого кашля уже выбрасывает последние остатки зловонного дыхания.