Незнакомцы - Кунц Дин

Позапрошлым летом, когда их отношения уже были натянутыми, она предприняла отчаянную попытку спасти семью, уговорив Алана вместе провести трехнедельный отпуск. Она все продумала тогда до мелочей и надеялась, что эти беззаботные деньки исправят сложившееся положение. Ведь они так редко бывали дома вместе, Алан работал крупье в другом отеле, часто в другую смену, так что семейное путешествие на машине наверняка должно было пойти им на пользу.

К несчастью, ее план не сработал. После отпуска, едва они вернулись в Лас-Вегас, Алан начал бегать за каждой юбкой с удвоенной энергией. Он словно бы помешался на своих амурных делах. Жорже даже казалось, что именно это путешествие каким-то образом подтолкнуло его к последней черте, потому что теперь интенсивность его измен обрела уже маниакальный характер, доводя ее до отчаяния. Спустя три месяца, в октябре того же года, он бросил их с Марси.

Единственное приятное воспоминание о той поездке осталось у Жоржи от знакомства с молодой женщиной-хирургом по имени Джинджер Вайс: она тоже путешествовала на автомобиле из Стэнфорда в Бостон, проводя таким образом свой первый, как она с улыбкой призналась, отпуск. И, хотя они провели вместе всего час и после этого не встречались, Джинджер Вайс невольно изменила всю дальнейшую жизнь Жоржи. Несмотря на свою молодость, эта миловидная стройная и очень обаятельная женщина была исполнена уверенности в себе, и Жоржа, под влиянием Джинджер, по-новому взглянула на самое себя. Раньше она и не мечтала ни о чем другом, как о работе официантки в казино, но, когда Алан покинул семью, она вспомнила ту женщину-хирурга и решила попытаться добиться чего-то большего.

В течение одиннадцати месяцев Жоржа ходила на курсы менеджеров, пожертвовав всем своим и без того скудным досугом. Погасив наконец все долги Алана, она рассчитывала открыть свое собственное дело вроде ателье. Она все тщательно взвесила и продумала и была уверена, что у нее все получится и она тоже добьется успеха.

Ей было стыдно, что она так никогда и не отблагодарит доктора Джинджер Вайс, и вовсе не за то, что та сделала для нее, а просто за то, что она жила на свете. Как бы то ни было, в свои двадцать семь лет Жоржа смотрела в будущее с большим оптимизмом, чем когда-либо прежде.

Она свернула с Дезерт-Инн-роуд на Пони-драйв, улочку с доходными домами за бульваром Мол, и остановилась напротив дома Кары Персаньян. Парадная дверь открылась прежде, чем Жоржа дошла до нее, и с радостным возгласом «Мама! Мамочка!» ей на шею бросилась ее дочь. И Жоржа наконец забыла и о работе, и о техасце, и о ссоре с крупье, и об удручающем состоянии машины. Она присела на корточки и заключила Марси в свои объятия: в трудную минуту лишь одна она поднимала ей настроение.

— Мамочка, — спросила девочка, — у тебя был удачный день?

— Да, моя милая. А от тебя пахнет арахисовым маслом.

— Это печенье! Тетя Кара испекла печенье! У меня тоже сегодня был замечательный день. Мамочка, а ты знаешь, почему слоны... ну, в общем, почему слоны пришли из далекой Африки к нам в Америку? — Марси хихикнула. — Потому что у нас здесь много оркестров, а слоны любят танцевать! Хи-хи! Глупо, правда?

Жоржа обожала свою дочь. У нее были такие же, как у матери, темно-каштановые, почти черные, волосы и такой же смуглый цвет лица. А вот глаза у нее были не карие, как у Жоржи, а голубые — это от отца. Сейчас она вытаращила их на мать и спросила:

— А ты не забыла, какой сегодня день?

— Нет, милая, я помню, что сегодня сочельник.

— Да, когда стемнеет. Тетя Кара даст нам с собой домой печенья. Знаешь, Санта-Клаус уже в пути, и он уже спускается в дома по дымоходам, конечно, пока только в других частях света, где уже стемнело. Тетя Кара сказала, что, раз я себя плохо вела весь год, я получу от него в подарок бусы из угля, но я знаю, что это она меня дразнит. Правда, мама, она меня разыгрывает?

— Ну конечно же, она просто шутит, — подтвердила Жоржа.

— А вот и нет! — послышался голос Кары Персаньян. Она вышла из дома на дорожку в домашнем платье и фартуке, настоящая бабушка из детской сказки. — Бусы из угольев и... может быть, серьги из угольков в придачу.

Марси снова захихикала.

Кара не была ей родной теткой, она просто сидела с ней после занятий в школе. Марси начала называть ее «тетей Карой» уже через две недели после знакомства, чем весьма угодила своей няне. Сейчас в руках у Кары была куртка девочки, большая книжка-раскраска с картинками на рождественские темы и тарелочка печенья. Жоржа передала картинки и куртку дочери, приняла угощение, изобразив на лице благодарность и восхищение, после чего Кара сказала:

— Жоржа, могу я с тобой переговорить с глазу на глаз?

— Конечно, — сказала та и, усадив девочку с печеньем в автомобиль, с вопрошающим видом обернулась к Каре: — Так что же еще она натворила?

— Право же, ничего страшного. Она сущий ангел, ваша крошка. Ни на что дурное она просто не способна. Но вот сегодня... Понимаете, она говорила о том, что больше всего на свете ей хотелось бы получить в подарок набор игрушечных врачебных инструментов...

— Впервые она выклянчивает у меня игрушку, — сказала Жоржа. — Не могу даже представить себе, почему ей вдруг так захотелось получить именно этот набор.

— Она говорит о нем каждый день. Вы купите его?

— Да, — мельком взглянув на машину и удостоверившись, что дочь ее не слышит, пообещала с улыбкой Жоржа. — Этот комплект непременно окажется в мешке Санта-Клауса.

— Вот и чудесно. Иначе бы она расстроилась. Но послушайте, какая история приключилась сегодня! Я даже заподозрила, уж не заболела ли она. Скажите, раньше она не болела чем-то серьезным?

— Серьезным? Нет. Она исключительно здоровый ребенок.

— И не лежала в больнице?

— Нет. А в чем, собственно, дело?

Кара нахмурилась:

— Видите ли, сегодня, когда Марси вновь заговорила об этом наборе маленького доктора, она сказала мне, что хочет стать врачом, когда вырастет большой, чтобы лечить самое себя, если она заболеет, самой. Она сказала, что не хочет, чтобы доктора снова прикасались к ней, потому что однажды они сделали ей очень больно. Я спросила, что она этим хочет сказать, но она промолчала и затихла, так что я решила, что ей просто не хочется отвечать. Но потом, все тем же угрюмым тоном, она сказала, что какие-то врачи однажды привязали ее к больничной кровати, так что она не могла с нее встать, и потом воткнули в нее много разных иголок, и слепили ярким светом в лицо, и делали разные ужасные вещи с ней. Она сказала, что ей действительно было очень больно и поэтому она больше никогда никому не позволит себя лечить.

— Вы не шутите? Ну, это неправда, — сказала Жоржа. — Ума не приложу, почему она такое выдумала. Это очень странно.