Вам возвращаю Ваш портрет - Дмитриев Борис

После этого, прямо таки сумасбродного оповещения, Василий Иванович не на шутку разволновался, не только спина, но и пятки взопрели. Неужели Всевышний настолько осерчал, что решился отправить его в расход, устроить свидание с Николаем Вторым на том свете. Перспектива подобного рандеву, даже при сквозном черепном ранении, едва ли могла прийти Чапаеву в голову. Не напрасно чуяло сердце, что дело одним только приставленным к стенке комиссаром не ограничится. Откровенно говоря, не ожидал такой засады от небесного, как вроде бы представлялся, попечителя.

— Должен признаться, Отче наш, что мне и здесь пока еще не надоело, — включил потихонечку заднюю, невероятными усилиями сохраняющий спокойствие Чапай. — Я за чужими спинами от смерти никогда не таился, готов нести перед Вами любую ответственность за полную жизнь, но много осталось всяких дел неоконченных. С беляками следует до конца поквитаться, безбедное будущее для всего личного состава, как обещал, обеспечить. Задумано много чего, разве все перечтешь, и детишек неплохо бы еще заиметь, вырастить, на ноги поставить и больно внуков дождаться мне хочется. Может пусть пока обождет, пусть не торопится убиенный ваш царь Николай. Время придет, обязательно свидимся, а с перстеньком и без него разберусь, мне оно не больно и надо—то, все одно, что лошади зеркало.

В телефонной трубке отчетливо слышалось, что у Создателя включена параллельная связь, такое впечатление, будто Он разговаривает с другим абонентом еще и по межгороду. Хорошо было слышно, как Отец наш небесный потянул из блюдца несколько глотков горячего чая, глубоко прокашлялся и не допускающим возражения тоном объявил красному командиру свой непреклонный вердикт.

— Имей в виду, что царь Николай никакой не наш император, но только и исключительно ваш, не следует беспечно швыряться своими кумирами. И в расход, ты, пожалуйста, это хорошенько запомни, мы никогда никого не пускаем. Вы с подобными нежностями и без нас успешно справляетесь, кого угодно научите, самого сатану без лишних усилий перещеголяете. И вот тебе мое твердое решение. Встречу организую сегодня же, без всяких ожиданий и проволочек. Вечером, как только смеркается, к вам в Разлив обыкновенным образом прибудет на ужин великий князь Николай Романов. Вы уж примите его со всей русской щедростью, не уроните чести славянского гостеприимства. Как знать, как знать, быть может и он когданибудь отблагодарит тебя своим теплым радушием. А чтобы дружеская встреча удалась с полным блеском, пришлю за компанию с ним известного народовольца, отчаянного студента Александра Ульянова. Того самого, что бомбы мастерил, для метания в Александра Третьего, в драгоценного батеньку последнего императора. Они давненько мечтают в душе познакомиться, объясниться друг с дружкой, почему бы не доставить им приятного удовольствия. Нескучно, обещаю, сложится нынешний вечер в Разливе. Рассчитываю, что по вашим правилам, еще и магарыч выставишь Мне, за такое редчайшее наслаждение.

Еще больше разволновался Василий Иванович, еще жарче взопрела спина, как сабля в ножнах забряцали зубы. Проще было вообразить себя порубанным шашкой в бою, нежели представить эту дикую встречу с черти как воскресшими персонажами. Каким макаром следует принимать и о чем можно говорить с убиенным царем, да с удавленным братом самого вождя мирового пролетариата? Познакомиться с Александром Ульяновым, перспектива, некоторым образом, заманчивая, ведь это же родной брат товарища Ленина. Но тогда вечерний прием будет иметь вполне политический резонанс и он не может, не должен состояться без Фурманова. Иначе все будет выглядеть как недружественное посягательство на его непосредственные комиссарские полномочия. И опять упираешься в задницу, ведь ни под каким видом нельзя посвящать комиссара в свои тайные связи с Создателем. Стуканет громче дятла, засранец, в штабе армии контрразведка мигом подключится, сплетни потянутся, кривотолки, вся жизнь пойдет кувырком.

— Не переживай, Василий, с такими гостями не бывает много хлопот, — принялся утешать Создатель. — Это все господа образованные, при хороших манерах, они сами придумают, о чем и как побеседовать, сквернословить не станут и покинут вас на английский манер. Между прочим, я и не подозревал, что в связях с Создателем есть что—то постыдное, требующее скрытности, а то и вовсе секретности. Если не со мной, то с кем же тогда можно дружить и общаться с открытой душой? Неужели твои комиссары вернее, надежней того, кто сотворил целый мир и снисходительно наблюдает все ваши шалости. Как всегда, обижаешь меня, Василий. Впрочем, не привыкать, я не в претензиях. Люди редко умеют быть благодарными, всякий раз убеждаюсь в отсутствии у них милосердия, ведь и с Сыном моим поступили жестоко, объясняться за это придется серьезно. Не простое, уж поверь, предстоит объяснение. Многие пожалеют не только о том, что на свет родились, но даже и о том, что не умерли вовремя. Однако пора, впереди прорва дел неотложных. Не забывай про меня, не стесняйся, позванивай.