Несущая свет. Том 2 - Гиллеспи Донна

Внезапно Ауриану охватило чувство острой жалости к Децию, человеку, который никогда не просил ни у кого помощи и никогда не рассчитывал на чужую поддержку. «И вот по иронии судьбы, — думала она, — он, который, казалось бы, не нуждается ни в чьей помощи, вызывает во мне страстное желание оказать ему эту помощь, спасти его. Все, что я знаю о внешнем окружающем мире, я узнала от него, он был моим учителем. А чем я отблагодарила его, что дала взамен?»

* * *

И только на следующий день Фастила сообщила ей новость, которая надолго лишила Ауриану спокойного сна и преследовала ее долгие дни. Сама же Фастила совсем не придавала этой новости никакого значения и обмолвилась почти случайно, сказав как-то в дружеской беседе:

— Один из соглядатаев Витгерна в поселке при римской крепости сообщил, что Император Домициан покинул Рим и отправился в Галлию делать перепись. Ты не знаешь, что это такое?

Ауриана насторожилась.

— Римляне любят время от времени переписывать свой народ. Это обычное для них дело, — произнесла она, взглянув на Фастилу с возрастающим беспокойством.

— Знакомый Витгерна сказал также, что Император ведет с собой огромную армию, и что они намереваются разбить лагерь на землях треверов в северной Галлии… Ауриана, что случилось? Тебе плохо? Это из-за беременности? Что с тобой?

Ауриана медленно поднялась на ноги.

— Со мной все в порядке, — прошептала она, тяжело ступая, скрестив руки на своем большом животе. — Мы погибли, Фастила! Почему ты не сказала мне об этом сразу же?

Фастила пожала плечами и тоже поднялась на ноги.

— Но… но зачем мне было говорить тебе это? Я не… понимаю… Что такого ужасного в том, что Император пересчитает свой народ?

— Дело не в этом, Фастила, это только хитрость! Они не собираются пересчитывать народ. Точно к такой же военной хитрости они уже прибегали однажды во времена, когда жили наши деды. За каких же глупцов они принимают нас? — Ауриана помолчала, а затем поймала взгляд Фастилы. — Для того, чтобы сделать перепись, римляне никогда не посылают своих Императоров, не посылают они для этих целей и многочисленные войска. Они идут на нас. Они собираются весной навалиться на нас всей своей мощью, застав наш народ врасплох! — Ауриана отвела взгляд в сторону, взгляд ее сделался печальным. — Фастила, не могла бы ты привести сюда ко мне мою мать?

— Но я… я не смогу повлиять на Ателинду! Хотя я, конечно, попробую.

— Какая подготовка к войне ведется сейчас у нас дома?

— Никакой, если не принимать в расчет планов мести Одберту. Это подлое отродье Видо хитростью влез в доверие царя херусков. Его дружина выросла за это время в сильное войско, которое представляет собой однако сборище разного рода преступников — убийц и воров. Весной он намеревается — насколько нам стало известно — напасть на северные окраины наших земель. Поэтому все наши честные и доблестные воины, поклявшиеся отомстить за гибель Бальдемара, хотят выступить в поход в те края и сразиться с ним. Нам нетрудно будет одолеть его.

— Проклятье Хелля! Вы что, ослепли и обезумели? Он же заодно с ними!

— Я не понимаю тебя, Ауриана.

— Неужели ты ничего не видишь? Одберт хочет отвлечь наше внимание от южных границ! Я готова поспорить на все свое имущество, римляне хорошо заплатят Одберту за это очередное предательство. Когда наши лучшие воины отправятся на север, чтобы сразиться с предателем, все племя станет легкой добычей для грозного противника, наступающего с юга. Вот тогда Император и предпримет решительное наступление. Это злодеяние — месть Одберта своему народу!

— Но… но это слишком гнусно и жестоко даже для такого негодяя, как он! У него, конечно, вздорная натура, как у дикого жеребца, Ауриана, однако он не способен на такое безумие — он ведь один из нас, рожденный здесь, на этой земле!

— Ты неправа. Мой отец однажды сказал, что Одберт способен на такие злодеяния, которые даже не снились Видо. Теперь я уверена, Бальдемар говорил правду. Одберт страстно стремится к славе — пусть даже дурной, а о величайшем зле, совершенном им, народ будет складывать легенды, сказания, петь песни. Кроме того, он отлично знает, что в открытом честном сражении с нами у него нет ни малейшего шанса на победу. Без сомнения у Одберта не хватило бы духу на такой решительный поступок, если бы его не поддерживал царь херусков. Весной, когда мы увязнем в войне с Одбертом и будем вдали от дома, римляне обрушатся на наши селения такими мощными силами, которых наш народ никогда не знал.