История любви леди Элизабет - Макнот Джудит

– Прочтите это. Похоже, что он уже принял предложение.

Когда Люсинда прочитала короткое послание, ее лицо приобрело ужасный серый цвет и два ярких пятна гнева выступили на впалых щеках.

– Он принял бы предложение от самого дьявола, – в ярости сквозь зубы сказала Люсинда, – если б у того был благородный титул и деньги. В этом нет ничего неожиданного.

– Я была так уверена, что убедила Белхейвеиа, что мы никак не подходим друг другу! – почти взвыла Элизабет, в волнении скручивая руками свою голубую юбку. – Я сделала все, Люси, все, о чем я вам рассказала, и даже больше. – Волнение заставило Элизабет встать. – Если мы поторопимся, то сможем быть дома к назначенному времени, и возможно, я смогу как-нибудь переубедить дядю Джулиуса.

Люсинда не вскочила на ноги, как Элизабет, не побежала к лестнице, не бросилась в свою комнату и не дала выход бессильному гневу, хлопнув дверью, как это сделала ее воспитанница. После дороги тело Люсинды с трудом сгибалось, и она очень медленно поднялась и повернулась к священнику:

– Где он? – резко спросила мисс Трокмортон-Джоунс.

– Ян? – рассеянно переспросил священник, пораженный ее бледностью. – Он – на охоте.

Лишенная своей настоящей жертвы, Люсинда вместо него направила весь гнев на несчастного священника. Закончив тираду, она швырнула смятую записку в погасший камин и дрожащим от ярости голосом произнесла:

– Когда это порождение Люцифера вернется, вы ему скажите, что если он когда-либо окажется на моей дороге, пусть лучше наденет латы!

Сказав это, она отправилась наверх.

В сумерках, когда Ян вернулся, дом показался ему непривычно тихим. Дядя сидел у камина и смотрел на него со странным выражением лица, в котором были гнев и раздумье. Против своей воли Ян оглядел комнату, ожидая увидеть блестящие золотые волосы и очаровательное лицо Элизабет. Когда не увидел, то положил ружье на полку над камином и небрежно спросил:

– А где все?

– Если ты имеешь в виду Джейка, – сказал священник, еще больше рассерженный тем, как Ян намеренно избегал вопроса об Элизабет, – он взял с собой бутылку эля в конюшню и сказал, что собирается пить его, пока два последние дня исчезнут из его памяти.

– Так они вернулись?

– Джейк вернулся, – поправил его священник, когда Ян подошел к столу и налил в стакан мадеры. – Служанки приедут утром. Однако Элизабет и мисс Трокмортон-Джоунс здесь нет.

Думая, что Дункан хочет сказать, что они ушли погулять, Ян взглянул в сторону входной двери.

– Куда они ушли в такое время?

– Они уехали обратно в Англию.

Рука со стаканом Яна замерла, не донеся его до губ.

– Почему? – потребовал он.

– Потому что дядя мисс Камерон принял предложение, сделанное ей.

Священник с сердитым удовлетворением наблюдал, как Ян сразу отхлебнул половину своего стакана, будто хотел смыть горечь этой новости. Когда он заговорил, его голос был окрашен холодным сарказмом:

– Кто же счастливый жених?

– Сэр Фрэнсис Белхейвен, полагаю.

Губы Яна скривились от острого отвращения.

– Как я понимаю, ты от него не в восторге?

Ян пожал плечами:

– Белхейвен – старый распутник, как говорят, его сексуальные вкусы доходят до эксцентричности. К тому же он в три раза старше ее.

– Как жаль, – сказал священник, безуспешно стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно. Он откинулся в кресле и положил ноги на табурет, стоящий перед ним. – Потому что это прелестное невинное дитя не имеет другого выхода, кроме как выйти замуж за старого… распутника. Если Элизабет не выйдет за него, дядя лишит ее финансовой помощи, и она потеряет дом, который так любит. Его вполне устраивает Белхейвен, так как тот обладает необходимыми данными – титулом и богатством, что, как я понимаю, единственное, что он имеет. И эта милая девушка должна будет выйти замуж за старика, она не может избежать этого.

– Это абсурд, – резко сказал Ян, потягивая вино, – Элизабет Камерон два года назад во время своего выезда в свет пользовалась огромным успехом. И всем было известно, что она получила более десятка предложений. Если дядю интересует только это, то он может выбрать из десятка других.

В голосе Дункана звучал не свойственный ему сарказм:

– Это было до того, как она встретила тебя на каком-то вечере. С тех пор всем известно, что Элизабет Камерон – несвежий товар.

– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?

– Ты расскажешь мне, Ян, – отрезал священник, – я только знаю две части этой истории от мисс Трокмортон-Джоунс. Первый раз она заговорила под воздействием опия. Сегодня она была под воздействием того, что я мог бы назвать только самым устрашающим гневом, с каким когда-либо встречался. Однако пока я не знаю всю историю полностью. Я, конечно, понимаю суть дела, и если хотя бы половина того, что слышал, правда, тогда очевидно, что у тебя совсем нет ни сердца, ни совести. У меня самого сердце разрывается, когда я думаю, что Элизабет испытала за эти почти два года. И когда думаю, как великодушна она была к тебе…