Магия лета - Коултер Кэтрин

Она подхватила столик и попробовала все-таки бросить в его сторону, но плечо отозвалось болью. Столик упал на свое место, приборы качнулись — и крылышко цыпленка плюхнулось на ноги Фрэнсис, прямо в то место, о котором только что рассуждал Хок. Она почувствовала, что соус бешамель, похожий на беловатый кисель, просачивается сквозь ночную рубашку.

Хок с напускным сочувствием зацокал языком:

— Ай-яй-яй! Что же теперь делать? Позвать Агнес? Но что она подумает, когда увидит у тебя между ног это пятно? Боже мой, я заранее сгораю со стыда! Тихо, тихо, а то ты и впрямь вывихнешь плечо еще раз.

Пока он, искренне забавляясь, убирал столик, Фрэнсис напряженно лежала, казалось, тронь ее — и искры посыпятся. Когда он с довольным видом уставился на неприличное пятно бешамели, она не выдержала:

— Подите прочь!

— Кто же тогда избавит тебя от этого безобразия? Или ты предпочитаешь все же похвастаться Агнес… тс-с! Я иду за полотенцем.

Вскоре он вернулся с мокрым полотенцем и бесцеремонно задрал ночную рубашку, оголив Фрэнсис до пояса. В ответ раздался жалобный писк.

— Право, мне жаль переводить впустую такой отличный

Соус, — сказал Хок, алчно облизав губы. Фрэнсис пискнула снова и забарахталась.

— Ну не буду, не буду, перестань! Полежи пару минут спокойно.

Он принялся вытирать соус с самым деловым видом. Фрэнсис только-только успела перевести дух, как Хок отбросил полотенце и наклонился над ней, слизнув несколько упавших на живот капель. Через секунду он был ниже, и весь заготовленный протест тотчас вылетел у нее из головы.

— Я так и думал, — сказал Хок, ненадолго отрываясь от нее. — Гораздо вкуснее, чем соус!

— Пожалуйста, не делай этого! — взмолилась Фрэнсис, собрав остатки благоразумия. — Мое плечо… я нездорова!

— Только не здесь, внизу. Откинься поудобнее, закрой глаза и расслабься. Очень скоро ты забудешь и о своем больном плече, и вообще обо всем.

Его рот обжигал, будил безумные ощущения, вынуждавшие Фрэнсис выгибаться и стонать, несмотря на то, что она каждый раз давала себе зарок принимать ласку молча.

— Так-то лучше… — прошептал Хок в какой-то момент, ненадолго поднимая голову, чтобы увидеть ее лицо.

Он был весьма доволен результатами своих усилий. Когда крик Фрэнсис выразил ее наслаждение, он вдруг странным образом ощутил удивительное спокойствие и полноту ощущений.

— Ну, теперь с тобой случилось то, чего ты так боялась: ты совершенно размякла, — сказал он с ласковой насмешкой, оглаживая ее обессиленное тело.

— Вот за это ты мне и не нравишься…

Хок пропустил ее невнятный шепот мимо ушей. Он стащил с Фрэнсис испачканную соусом рубашку и бросил на пол.

— Я бы мог надеть на тебя свежую, но какой в этом смысл? Она только будет мне мешать.

— Укрой меня, — попросила смущенная Фрэнсис. — Я… мне холодно.

— Подожди немного, — отмахнулся Хок, разглядывая ее плечо. Его улыбка сменилась хмурой гримасой: перед ним и впрямь была палитра сумасшедшего художника. — Как же ты перепугала меня там, в поле!

— Оно только выглядит ужасно, а на деле боль почти совсем прошла. Не волнуйся за меня. — Фрэнсис ласково погладила мужа по щеке, он в ответ поцеловал ее ладонь. Долгое время после этого они лежали молча, обнявшись.

— Ты замерзла.

Хок помог Фрэнсис забраться под одеяло и укутал ее, потом добавил в ее чай хорошую порцию опиевой настойки. Вскоре ее веки отяжелели, глаза потеряли обычный живой блеск. Заметив, что она засыпает, Хок разделся и забрался под одеяло рядом с ней.

Он не знал, запротестовала бы она против этого вторжения или нет, но, не будь она в забытьи, ему не удалось бы так легко пристроиться рядом.

— Как можно любить того, кто не нравится? — сонно спросила Фрэнсис, когда он притянул ее поближе, заставив лечь себе на плечо.

Ее голос был очень невнятным, но Хок расслышал и широко раскрыл глаза во тьму. Она действительно сказала «любить»!

— Такое случается сплошь и рядом, — ответил он самым будничным тоном. — Спи, дорогая.

— Тебе бы только командовать, — пожаловалась она и немного позже, когда Хок совсем было думал, что она крепко спит, сказала тихо:

— На этот раз ты не получил удовольствия…

— Как ты ошибаешься, любовь моя! Если бы ты только могла знать, какое наслаждение слышать твои стоны, лаская тебя… а когда я пробую на вкус влагу твоей страсти, мне хочется кричать вместе с тобой.

— Это неприлично — кричать… я стараюсь не делать этого, но каждый раз забываю обо всем…