Волки Лозарга - Бенцони Жюльетта

Вдруг Гортензия позабыла обо всех своих прежних опасениях, так она была поражена. Она ожидала увидеть темные стены, запертую дверь, слепые окна. А заброшенный особняк от высокого портала, верхний ярус которого украшал треугольный фронтон с возлежащей нимфой, до боковых крыльев, выходящих на улицу, весь сиял огнями. Обе створки широко распахнутых ворот открывали вид на благородные очертания внутреннего двора с пышной зеленью апельсиновых деревьев в кадках. Откуда-то издалека доносились звуки ариетты Моцарта, а у крыльца как раз остановилось ландо, доставившее сюда неизвестную ей пару в вечерних туалетах: даму в сиреневом платье с черной эгреткой и господина в черном фраке, коротких панталонах и шелковых чулках. Встречал их лакей в пурпурной, расшитой серебром ливрее – у них в доме лакеи так не одевались.

Кучер остановил кабриолет у ворот.

– Там у них праздник, – проворчал он. – Вы уверены, что не ошиблись адресом?

На мгновение онемев от удивления, Гортензия быстро взяла себя в руки:

– Ошиблась адресом?

– Да откуда я знаю! Если приехали просить места, то заезжать нужно не с этой стороны…

Туалет пассажирки явно не внушил ему уважения. Ледяным тоном Гортензия постаралась дать ему понять, что он имеет дело отнюдь не с прислугой.

– Этот дом принадлежит мне, – сухо бросила она. – Остановитесь у самого подъезда. Надо выяснить, что все это означает.

– Ладно.

Не вполне удовлетворенный ее словами, кучер все же потихоньку стал продвигаться вперед. Но не успели они доехать до ограды, как из каморки привратника выскочил какой-то старик и буквально кинулся наперерез.

– Эй, ты! Куда правишь? Здесь вам не кабак какой-нибудь!

Но обрадованная Гортензия уже выпрыгнула из экипажа и, откинув черную вуаль, бросилась на шею привратнику.

– Може! Милый мой Може! Наконец-то встретились!

Бывший кучер Анри Гранье де Берни удивленно вскрикнул, но в его радостно загоревшихся глазах сквозило какое-то беспокойство.

– Мадемуазель Гортензия! Это вы? Неужели правда вы? Но что вы здесь…

– Что я здесь делаю? Приехала к себе домой, милый Може, собираюсь тут пожить. Только вот никак не могу понять, что происходит. Неужели кто-то посмел поселиться в доме отца?

Вмиг погрустнев, Може опустил взгляд и смущенно начал теребить шапку, сорванную с головы при виде Гортензии.

– Господин принц де Сан-Северо, председатель административного совета банка Гранье, попросил всемилостивейшего разрешения въехать сюда, чтобы жить поближе от конторы. Король соизволил дать разрешение. Чтобы дом не пустовал… Не годится же бросать так, без хозяина…

Бедняга будто силился ответить плохо выученный урок. Но печаль, застывшая в добрых глазах старого слуги, выдавала его истинные чувства.

Что тут скажешь? Но их молчание вскоре прервал нетерпеливый кучер:

– Ну что? Куда ехать? Назад, что ли?

– Об этом и речи быть не может! Везите меня к подъезду! – приказала она, садясь обратно в экипаж. – Увидимся позже, Може. А пока у меня дела…

Не слушая более невнятных объяснений старика, она сделала знак кучеру трогать и протянула монету за труды. У входа пораженный лакей, даже не подумав броситься навстречу, стоял и наблюдал, как простой наемный экипаж подъезжает к беломраморным ступеням крыльца. В окошке показалась голова Гортензии.

– Друг мой, вас так и не научили открывать дверцу? – сухо осведомилась она.

Повелительный тон вывел лакея из оцепенения, он, словно заводной, подошел и распахнул дверцу, выпуская Гортензию. Она спрыгнула на землю.

– Отнесите в дом багаж и скажите хозяину, что я хочу с ним поговорить.

– Но, мадам, – пришел в себя лакей, – это никак нельзя. Монсеньор сейчас дает званый ужин, и я не смогу…

– Сможете, если не хотите, чтобы я зашла к ним прямо в зал.

– Госпожа! Монсеньор терпеть не может, когда его беспокоят.

– А я терпеть не могу, когда кто-то без предупреждения вселяется в мой дом, и еще ненавижу, когда пытаются помешать мне войти. Идите и доложите: графиня де Лозарг. Я буду ждать в гостиной Времен года… если, конечно, она еще существует.

Лакей покачал головой, однако, смирившись, с низким поклоном растворил перед Гортензией дверь слева от главного вестибюля, выложенного черно-белой плиткой. Она прошла в очаровательную бирюзовую гостиную. Выпуклые рельефные украшения на стенах, выполненные под белый мрамор, изображали четырех нимф, олицетворявших времена года.