История любви леди Элизабет - Макнот Джудит

У нее слегка тряслись руки, когда брала чашку с блюдцем и подносила к губам. Поверх чашки она посмотрела на Берту, которая торопливо вошла в комнату с обеспокоенным выражением лица, сменившимся улыбкой облегчения.

– О, как хорошо. Я беспокоилась, что вы заболели.

– Почему? – спросила Элизабет, отпивая из чашки шоколад. Он был холодный, как лед.

– Потому что я не могла разбудить…

– Который час? – воскликнула Элизабет.

– Почти одиннадцать.

– Одиннадцать! Но я велела разбудить меня в восемь! Как ты могла позволить мне так проспать? – спросила Элизабет, в то время как ее затуманенный сном ум уже лихорадочно искал выход из положения. Она может быстро одеться и догнать всех. Или…

– Я пыталась, – воскликнула Берта, обиженная необычной резкостью в голосе Элизабет, – но вы не хотели просыпаться.

– Я никогда не хочу просыпаться, ты же знаешь, Берта!

– Но сегодня утром вы были хуже, чем обычно. Вы сказали, что у вас болит голова.

– Я всегда говорю подобные вещи. Сама не знаю, что говорю, когда хочу спать. Я скажу что угодно, чтобы поспать еще несколько минут. Ты это прекрасно знаешь и в любом случае умеешь растолкать меня.

– Но вы сказали, – настаивала Берта, с несчастным видом одергивая свой передник, – так как вчера вечером шел сильный дождь, вы уверены, что поездка в деревню не состоится, поэтому вам совсем не надо вставать.

– Берта, ради Бога! – вскричала Элизабет, отбрасывая покрывала и вскакивая с постели с такой энергией, которую она никогда не проявляла, только что проснувшись. – Но раньше, когда я говорила, что умираю от дифтерита, чтоб ты не будила меня, это не помогало!

– Ну, – отпарировала с иронией Берта, подходя к сонетке, чтобы приказать приготовить ванну, – когда вы говорили это вчера, лицо у вас не было бледным, а голова горячей на ощупь. И вы не валились на постель, как будто вас не держат ноги, когда было-то всего полвторого ночи!

Пристыженная, Элизабет повалилась на постель.

– Ты не виновата, что я сплю, как медведь в зимней спячке. И кроме того, если они не поехали в деревню, то совсем не имеет значения, что я проспала.

Она старалась примириться с мыслью, что придется провести день в одном доме с мужчиной, который мог посмотреть на нее с другого конца комнаты, полной сидящих за обедом гостей, и заставить ее сердце сильно забиться, когда Берта сказала:

– Но они уехали в деревню. Буря прошлой ночью больше шумела и пугала, а дождя сильного не было.

Закрыв на мгновение глаза, Элизабет глубоко вздохнула. Было уже одиннадцать, а это значило, что Ян уже ждал ее напрасно в лесном домике.

– Очень хорошо, я поеду в деревню и догоню их там. Нечего торопиться, – твердо добавила она, когда Берта побежала к дверям, чтобы впустить служанок, принесших ведра с горячей водой для ванны.

Было уже половина второго, когда Элизабет спустилась вниз, одетая в нарядную персикового цвета амазонку. Шляпа такого же цвета, с пером, спускавшимся на правое ухо, скрывала ее волосы, а перчатки для верховой езды доходили до запястья. Несколько мужских голосов доносились из карточной комнаты, а это свидетельствовало о том, что не все гости выбрали прогулку в деревню.

В холле Элизабет замедлила шаги, колеблясь, не заглянуть ли туда, чтобы проверить, не вернулся ли уже Ян Торнтон из лесного домика. Убежденная, что он вернулся, и не желая его видеть, она повернула в противоположном направлении и вышла из дома через парадную дверь.

Элизабет ждала в конюшне, пока грумы седлали для нее лошадь. Сердце, казалось, стучало в тяжелом ритме проходящих минут, а перед глазами стояла мучившая ее картина, как одинокий человек ждал один в лесном домике женщину, которая все не приходила.

– Вы желаете, чтобы грум поехал с вами, миледи? – спросил старший конюх. – У нас не хватает людей, их так много было нужно для компании, что поехала на прогулку на день в деревню. Некоторые должны вернуться через час или меньше, если вы хотите подождать. Если нет, дорога безопасная, ничего с вами не случится. Ее милость все время ездит одна в деревню.

Больше всего Элизабет хотелось умчаться очертя голову по аллее и оставить все позади.

– Я поеду одна, – сказала она, улыбаясь ему с той же самой дружеской доброжелательностью, с которой обращалась к грумам Хейвенхерста. – Мы проезжали деревню в день приезда. Это прямо по главной дороге, миль пять, не так ли?

– Да, – ответил старший конюх.